продолжали вовлекать людей в свои ряды и получили поддержку другой партии правого толка, Национальной народной партии, реакционной группы ветеранов, известной, как «Стальной Шлем». Это смещение власти к крайне правым стало особенно заметным во время выборов в сентябре 1930 года, когда количество депутатов от Национал-социалистической партии взлетело от 12 до 107 — за них проголосовало более шести миллионов избирателей{667}.

Подбодренный Гитлер обуздал нетерпеливого Рема и нацелился захватить всю власть «законно». Под этим он имел в виду методично проводимую критику правительства, делая козлами отпущения непопулярных коммунистов и евреев и в целом пугая избирателей. Несмотря на тактическую сдержанность, он знал, что большая часть его привлекательности, в особенности после 1920 года, заключается в четко передаваемом намерении игнорировать закон, если это требуется для прекращения плачевного состояния Германии и наказания виновных. К 1930 голосование за национал-социализм стало голосованием во имя подчинения средств цели.

Самым главным в сознании большинства простых немцев было облегчение тягот, возникших в результате экономического кризиса и неэффективной работы правительства. На основании города Нортгейма в Нижней Саксонии, с населением в десять тысяч человек, были проанализированы тактика и привлекательность партии Гитлера, когда она «бросила цивилизованную демократию в нигилисткое диктаторство»{668}. Этот город разделился между сплоченным, консервативным средним классом, который хотел стабильности, надежной власти и государственного регулирования, и тесно сплоченным рабочим классом, который требовал радикальных перемен. Он был готов к нацистской пропаганде. Партия Гитлера расширяла трещины постоянными маршами, собраниями, нарушениями общественного порядка и беспокоящими действиями. Поступая таким образом, она также нашла неосторожного союзника в лице местной Социал-демократической партии, леволиберальная риторика которой много сделала для того, чтобы погнать средний класс Нортгейма в объятия национал-социалистов. В итоге две трети электората проголосовали за национал-социалистов, веря, что эта партия и закончит депрессию, и предотвратит марксистский захват местного и общегосударственного правительства (успех такого предприятия обещал среднему классу только больше ограничений). Голосуя за нацистов, жители Нортгейма голосовали не за то, чем стал Третий рейх, а за то, что Гитлер обещал сделать, положив конец текущему политическому и экономическому кризису{669}.

Историю Нортгейма можно читать, как историю Германии в миниатюре. Во времена, которые прочили решения и возмездие, национал-социалисты преуспели, представив себя несравненными людьми дела и победителями. Немцы голосовали за Гитлера во все возрастающих количествах, потому что он, как никто другой, представил образ лидера, более возмущенного и негодующего их отчаянным положением, чем они сами. К тому же, он обладал волей и умом, чтобы положить конец негативной ситуации — то, что Гинденбург и Веймарская республика давно потеряли способность сделать{670}.

Обхаживание Гитлера

Столкнувшись с быстрым ростом национал-социализма (количество членов партии увеличилось более чем в два раза в 1931 году) и собственной непопулярностью, правительство Гинденбурга осенью 1931 года начало переговоры с непреклонным Гитлером. В тот период канцлер Брюнинг просил только нейтралитета на время оставшейся части срока правления Гинденбурга. Вторая встреча по этому вопросу произошла в начале января 1932 года, и Гитлер все еще хотел отставки Брюнинга и новых выборов.

Перед первой встречей с Гинденбургом 31 октября 1931 года Гитлер вспомнил, что госсекретарь Отто Майснер (он в дальнейшем будет служить Гитлеру на этом же посту) сообщил, что у Гинденбурга вызывает отвращение и неприязнь все, за что выступают национал-социалисты{671}. Однако Гинденбург старался скрыть свое отношение из-за способности партии Гитлера обеспечить правительство парламентским большинством, которое было столь необходимым. К июлю 1932 года национал-социалисты составляли более одной трети Рейхстага, а их штурмовые отряды насчитывали триста тысяч человек и все увеличивались.

Офицер генерального штаба и будущий канцлер Курт фон Шлейхер позволил правительству проталкивать включение Гитлера. Он был убежден, что союз с национал-социалистами упрочит правительство, усилит национальную армию и исключит угрозу коммунизма{672}. В частных беседах фон Шлейхер обещал Гитлеру отставку Брюнинга взамен на поддержку национал-социалистов, пока не закончится экономический кризис, намекая, что тогда его ждет канцлерство. Однако это могло означать еще один срок действующему президенту, что являлось неприемлемой перспективой, учитывая противостояние Гинденбурга Гитлеру.

Гитлер отверг мольбы Брюнинга и Шлейхера. Единственным путем реализации амбиций для него было баллотироваться на пост президента во время выборов в апреле 1932 года{673}. Используя самолеты (кампания называлась «Гитлер над Германией») и рекламные фильмы впервые в немецкой политической кампании, он получил 30 % голосов против 49 % Гинденбурга. Во время второго тура голосования в мае они получили соответственно 37 % и 53 %. Хотя Гитлер проиграл, выборы стали впечатляющей демонстрацией силы Гитлера и его партии, которая после национальных выборов в июле получила 230 мест{674}.

То, что Гитлер превратился в доминирующую политическую силу в Германии, стало ясно после выборов, когда Гинденбург запретил все полувоенные формирования, включая штурмовые отряды, охрану Гитлера и новые СС (Schutzstaffel, или «защитный эшелон») будущего шефа гестапо Генриха Гиммлера{675}. Гитлер и глава СА Рем сразу же потребовали отмены этого запрета взамен на сотрудничество национал-социалистов. На это вскоре пошло усталое, пытающееся удержаться правительство Гинденбурга.

Через три недели после выборов, 5 мая 1932 года, непопулярный Брюнинг подал в отставку, став в той же мере жертвой собственной дефляционной политики, как и действий оппозиции. Поставив на то, что Германия, объявленная несостоятельным должником, скорее будут освобождена от репараций, он преднамеренно позволил безработице и нужде взлететь вверх, за что получил кличку «канцлер голодных времен». К сожалению, репарации не сняли с Германии до июля 1932 года, а к этому времени ограничения стали политикой всех наций{676}.

С согласия Гитлера Гинденбург заменил Брюнинга Францем фон Папеном, доверенным членом Центристской партии. Поскольку Папен с Гитлером не испытывали особой любви друг к другу, согласие последнего напоминало рекомендации лисы для цыплят. После июля половина парламентских голосов находилась в руках национал-социалистов и коммунистов, которые также продемонстрировали совместную способность создать хаос на улицах. Папен, как и Брюнинг, боялся государственного переворота и не мог перетянуть на свою сторону правящую коалицию в парламенте. Таким образом, Гинденбург снова использовал статью 48 и стал править, издавая президентские указы. Однако это процедура явилась ядом для демократии, и такое положение дел не могло долго продолжаться. Если правительство собиралось проводить свои программы через парламент, ему требовалось сформировать коалицию большинства, а это означало выведение на арену национал-социалистов.

После лоббирования Шлейхером и заверений своего кабинета в том, что национал-социалистов можно контролировать, Гинденбург пригласил Гитлера к правлению, назначив Папена вице-канцлером. Почувствовав победу, Гитлер согласился лишь сотрудничать с новым правительством