– Все-таки Дашка наша – удивительное существо,правда? – сказала она. – Ходячий транквилизатор.

– Это точно, – поддакнул Алексей. – Надо нампочаще у них бывать, а то ты в комок нервов превратишься.

Настя уже собралась было раздеться и залезть под душ, какраздался телефонный звонок. Она даже не удивилась. С тех пор, как контора снованачала ее терзать, Настя ждала звонков в любую минуту, но особенно – позднимвечером. Это было любимым временем невидимой организации.

– Добрый вечер, дорогая, – услышала она голос,который стал ей уже хорошо знакомым.

* * *

Арсен стоял в телефонной будке, уютно прислонившись в уголкеи отпивая мелкими глоточками плохой, но горячий кофе, который он принес впластиковом стаканчике из киоска, расположенного в нескольких метрах отсюда. Онбыл в прекрасном настроении, потому что собирался сегодня начать атаку настроптивую девчонку. Одним из элементов этой тщательно продуманной атаки былослово «дорогая» вместо привычного обращения «Анастасия Павловна».

– Добрый вечер, – откликнулась она, как емупоказалось, совершенно спокойно. – Мы переходим к фамильярности?

– А вы имеете что-нибудь против? – осведомилсяАрсен, сделав очередной глоточек. – По-моему, нам с вами давно порапереходить к более простым и более теплым отношениям. Ведь мы с вами знакомыбез малого два года. Это срок, согласитесь. Хотя у вас, голубушка, весьмасвоеобразное представление о сроках. Своего новоиспеченного мужа вы, как язнаю, мариновали в женихах лет пятнадцать. Видите, я все это время не оставлялвас своим вниманием. Неужели вам не лестно, что такой старый человек, как я, проявляетк вам столь пристальный интерес? И неужели человек, который знает о вас такмного, не вправе называть вас «дорогая»?

– Вправе, – согласилась Каменская. – А какмне называть вас? Папаша?

– Почему «папаша»? – опешил Арсен.

– Ну вы же сами только что сказали, что вы человекнемолодой. Почти что старый.

«Вот сучка зубастенькая, – подумал он почти сумилением. – Заметила-таки. Кусайся, кусайся, голубка нежная, придет время– ластиться начнешь».

Но ее спокойный голос без малейших признаков страха инервозности ему не понравился. Пора приводить девочку в чувство, пусть знает,кто здесь хозяин.

– Положим, насчет возраста я вам солгал, – сказалАрсен.

– Зачем же?

– А я знаю, что вы вообще-то предпочитаете пожилыхмужчин. Молодые у вас успехом как-то не пользуются.

– С чего вы так решили?

– Ну как же, милая моя, а Денисов, с которым выпосещаете рестораны? Вас связывает с ним нежная дружба и весьма неформальныеотношения. Слава богу, о вашей взаимной любви пока что знаю только я. И о том,как вы ходили к нему в гости, когда были в его городе. И о том, как целовалиего в старческую морщинистую щечку, когда прощались с ним на вокзале. И даже отом, как вы оплакивали его внебрачного сына. Да, кстати, я ведь знаю примерно,в какую сумму обошлась ему та помощь, которую он вам оказывал в прошлом году.Ох, и немаленькая эта сумма! И ведь если обо всем этом узнает ваше руководство,никто не поверит, что Эдуард Петрович делал все это из чистой старческойблаготворительности.

– Ну и что в связи с этим? – спросила Каменскаяпо-прежнему спокойно, даже голос не дрогнул.

– А ничего, дорогая моя. Ничего ровным счетом. Или мы свами будем все-таки дружить и эта информация останется нашей с вами маленькойтайной, или мы с вами дружить не будем, и тогда эта информация будет преданаогласке. Так как?

– Никак.

– То есть?

– Дружить не будем.

– Значит, не боитесь?

– Нет, не боюсь.

– Ну что ж, завтра утром вас на работе будет ждатьсюрприз. Могу заранее пообещать, сюрприз неприятный.

– Не получится.

– Отчего же?

– Меня завтра не будет на Петровке. И послезавтра тоже.

– Вы уезжаете?

– Меня отстранили от работы. И знаете, за что? За связьс Денисовым. Так что вы, уважаемый, опоздали. У меня и кроме вас, каквыяснилось, полно доброжелателей. Мне жаль вас разочаровывать, но эту карту извашей колоды банально сперли и уже успели с нее пойти. Ждите следующей раздачи.

Она бросила трубку, и в ухо Арсену ударили короткие частыегудки.

* * *

Утром Настя спала в свое удовольствие, а проснувшись, сгрустной усмешкой подумала о том, что в отстранении от работы есть своиположительные стороны. Не нужно вскакивать ни свет ни заря.

Леша уже давно встал и раскладывал на кухне пасьянс,терпеливо ожидая, пока можно будет сесть за компьютер. Сонно волоча ноги, Настяприплелась на кухню, чмокнула мужа в макушку и полезла в холодильник заапельсиновым соком. Пока она стояла под горячим душем, Леша смолол кофе иподжарил на сковородке гренки с сыром.

– Питайся, соня, – сказал он. – Я пошелработать.

Настя взяла в руки чашку с горячим кофе, но не успелаподнести ее ко рту, как из комнаты донесся Лешин голос:

– Эй, ты у меня лунатик?

– Почему?

– Когда ты успела поработать на компьютере? Ночьювставала?

Она торопливо поставила чашку обратно на блюдце и подошла кнему.

– Я работала на нем позавчера, больше не подходила. А вчем дело? Что-то неисправно?

– Да вот и я удивляюсь. Тебя вчера целый день дома небыло, а я творил очередную лекцию. Ну-ка посмотри на экран.

Настя встала у него за спиной и глянула на монитор. На правойпанели был корневой каталог, на левой – перечень файлов из текущего каталога,то есть из того, в котором работали перед тем, как выключить компьютер. Она сизумлением увидела на экране названия собственных файлов, а вовсе не тех,которые во время работы создавал Алексей. Его файлы она узнавала сразу. Если онработал над книгой, то называл их gl-1, gl-2 и так далее, что должно былоозначать главы, а если писал курс лекций, то ставил буквы lec. Сейчас же налевой панели светились обозначения не глав и лекций, а справок и аналитическихматериалов, которые писала Настя.

– Признавайся, – шутливо сказала она, дергая мужаза волосы, – ты не мог удержаться от любопытства и залез в мои справки, атеперь хочешь сделать из меня сумасшедшую лунатичку, которая по ночам работаетна компьютере, а потом сама об этом не помнит.

– Ася, но я серьезно! – возмутился Алексей. –Я в твои каталоги не влезал. Я же не могу этого не помнить. Кто-то из нас двоихрехнулся.

– Ну конечно, и тебе больше нравится думать, чторехнулась я. Перестань меня разыгрывать, у меня кофе стынет.

– Я не разыгрываю.