— Снова будете ругать и обвинять во всех смертных грехах? — вздохнула устало.

Тригад был последним, с кем мне сейчас хотелось говорить. Кого хотелось видеть. Советник не спешил принимать моё приглашение, как и отвечать на вопрос.

Вместо этого, выдержав паузу, во время которой мои нервы превратились в натянутую до предела леску, которой ничего не стоило порваться, проговорил как ни в чём не бывало:

— Если Его Великолепие сегодня проиграет…

— Он не проиграет!

За одно только это предположение нужно наказывать. Жестоко и беспощадно.

— Если проиграет, — с нажимом повторил трижды гад, не заметив пламени, полыхнувшего в моих глазах. — И раз уж вы отказались возвращаться в свой мир, возьмите это. — Приблизившись ко мне, протянул пузырёк, стенки которого отливали перламутром. Красивый такой и совсем крошечный. Способный вместить в себя всего несколько капель какого-нибудь колдовского зелья или… — Аня, возьмите.

— Что это?

— Яд, — просто сказал маг. — Смертельный и быстродействующий. А главное, безболезненный.

— Вы… — Признаюсь, в тот момент я не нашлась, что сказать. Не сумела облечь свои мысли в слова. Просто была не в том состоянии, чтобы подбирать цензурные синонимы для ругательств.

Тригад усмехнулся и покачал головой:

— Нет, я не пользуюсь случаем и не пытаюсь от вас избавиться. Вы носите силу моего повелителя, и раз уж он вас выбрал… Но если Его Великолепие погибнет…

— Прекратите!

— …мы не сможем защитить вас от Огненного. Никто не сможет. Только это. — Не дожидаясь ответной реакции, сам взял меня за руку и вложил в неё отраву, заставив сжаться непослушные пальцы. — Этот яд, Аня, ваше единственное спасение в случае, если победит Игрэйт Хентебесир.

Не сразу заметила, что раскрылись двери, и полную пафоса речь советника прервало восклицание Ариэллы:

— Вы с ума сошли! Немедленно это заберите!

Алиана подлетела к нам и попыталась отнять у меня «руку помощи господина Тригада». Щёки девушки горели румянцем, а глаза — негодованием. К тому моменту я уже пребывала в таком ауте, от всего творящегося со мной и вокруг меня, что, наверное, уступила бы напору княжны и позволила лишить себя отравы, если бы не вовремя вмешавшийся ныйепочтенный маг.

— Возьмите себя в руки, эсселин Талврин, и не забывайте, с кем разговариваете! — выпятив вперёд тощую грудь, как петух в курятнике, выясняющий отношения со строптивой курицей, гаркнул старейшина. — Мы все надеемся, что этот поединок не закончится трагедией. Трагедией для нас всех. Но у неё должен быть путь к отступлению. Или вы не в курсе, как сильно ненавидит и желает Её Лучезарность Игрэйт Хентебесир? Только представьте, что он может с ней сделать.

Не знаю, как Ариэлле, а меня от одной только попытки это представить начинало мутить и выворачивать наизнанку.

— И это единственный выход, который вы отыскали? — не сдавалась девушка и даже не думала тушеваться под строгим взглядом советника. Сейчас в ней не было ничего от той мягкой, кроткой, всегда такой осторожной алианы, которую я когда-то знала. — Предложили ей яд? А ведь могли бы помочь сбежать, спрятаться…

— Как помогли ей спрятаться вы, эсселин Талврин? — не стал отказывать себе в удовольствии побольнее уколоть Эллу маг.

— Хватит! — оборвала я превредного старикашку и намекнула, крепче сжимая в кулаке зелье, что кое-кому пора прощаться с Её Лучезарностью. — Мне бы хотелось остаться наедине с эсселин Талврин.

Старейшина негромко хмыкнул:

— Я предложил вам выход в случае, если всё станет совсем плохо. Вам решать, Анна, воспользоваться ядом или нет. — Недобро покосившись на Ариэллу, которая от возмущения громко дышала и сверлила его совсем не алиановским взглядом, Тригад вышел, оставив меня с княжной тет-а-тет.

В комнате, как в янтаре, замурованной в тишине, нарушаемой лишь ленивым потрескиваньем поленьев в камине. И, пока я подбирала слова, которые бы прервали это невыносимое молчание, Ариэлла вдруг шагнула ко мне, порывисто обняла и прошептала запальчиво:

— Он справится! Даже не сомневайся! Не слушай этого сумасшедшего!

Сколько раз за минувшую ночь к горлу подступал солёный комок и глаза начинало щипать от слёз. Но я сдерживалась, не позволяла себе плакать. И вот окружающая обстановка снова затягивается туманом, но это слёзы облегчения и согревшей на какое-то мгновение сердце радости.

— Спасибо… Спасибо за то, что ты здесь, — я всё-таки немного подмочила алиане рукав-фонарик и чуть не задушила её в объятиях.

— А где мне ещё быть? — улыбнулась девушка, тоже сквозь слёзы и тоже, в унисон со мной, шмыгнула носом. — Думала, брошу тебя в такую минуту из-за брата?

И это было бы логично и понятно.

— Ариэлла… Там, на суде, я поддержала Скальде, потому что не могла поступить иначе. Мне даже представить больно, как сильно я тебя ранила, но, — жадно глотнула ртом воздух, которого сейчас в комнате катастрофически не хватало, — Адельмар должен быть наказан.

Никогда не была фанаткой смертной казни, но кто я такая, чтобы вот так сходу, даже не успев стать правительницей, идти наперекор законам Адальфивы? Возможно, потом, со временем, какие-то удастся смягчить, а какие-то упразднить. Но Талврин действительно заслуживает смерти. За то, что исковеркал столько судеб и был на шаг от того, чтобы устроить в этом мире драконий геноцид.

— Мне будет невыносимо тяжело отпустить брата, однако я понимаю и принимаю решение Скальде, — тихо проговорила алиана. — И то, что ты его поддержала. Будь я на твоем месте… За жизнь нужно платить жизнью! — блеснули в полумраке глаза девушки, и я узнала в ней прежнюю Ариэллу — дочь своего мира и своего времени. — Ты ведь тоже могла погибнуть… Прости, Аня. За то, что я сама толкнула тебя в руки брата.

— Даже не вздумай заниматься самобичеванием. Не смей винить себя в ошибках Адельмара! — борясь с желанием хорошенько встряхнуть подругу, чтобы перестала краснеть от стыда и опускать глаза, отрезала я. — На протяжении всего отбора ты только и делала, что мне помогала. Поддерживала, хранила мою тайну. И вот сейчас… ты тоже рядом. Я очень надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить тебе тем же.

— А я надеюсь, что тебе не придётся, и всё у нас будет хорошо. У нас обеих. А сейчас… Нужно пережить это вместе. — Алиана протянула мне руку и крепко сжала мою ладонь, вливая в меня уверенность, в которой я так нуждалась. — Князь ещё пожалеет, что бросил вызов первому дракону Адальфивы!

Я не стала рассказывать подруге о жестоком обращении Скальде со своим собственным зверем и о том, что именной сейчас Его Великолепие ослаблен как никогда. Сейчас мне как воздух была нужна не только её поддержка, но и непоколебимая вера в победу Герхильда. Я вбирала её в себя и чувствовала, что сама становлюсь сильнее.

И тоже начинаю верить.