силы Рейны вырвалась наружу, проникая мне под кожу и вливаясь в вены. Я ощутила всю его гниль, злобу и алчность. Патрик запятнал свет Рейны, десятилетиями подпитывая свой гнев и неутолимую жажду мести.

Мне пришлось стиснуть зубы, когда палящий жар начал обжигать кожу, руки, лицо. Несмотря на то что две частички магии принадлежали друг другу, под влиянием Патрика они продолжали бороться, сопротивляясь. Я чувствовала их схватку, неистовое столкновение, едва не опрокинувшее меня на спину.

– Сдавайся. Ну же, – прорычал Патрик.

Мои тени с укором зашипели.

Я не осознавала, что схватила руку Джуда, но теперь она дарила один только холод, больше не согревая и не успокаивая. Моя ярость пылала ярким пламенем, как и мои тени.

Взгляд вернулся к Патрику, с его губ стекала слюна, пока я продолжала его душить. Его сила не покидала меня, она бушевала в груди, опаляя изнутри. Я не могла дышать, но воздух и не требовался. Я жаждала мести.

– У тебя было все, – пробормотала я. – Любовь, о которой слагали стихи. Та, с кем ты мог разделить тысячу жизней. И все же…

Мои тени сжались на руке Патрика, в которой он держал Богоубийцу. Его пальцы приобрели отвратительный фиолетовый оттенок.

– Ты выбросил нечто драгоценное, желая заполучить больше. Всегда больше, верно? Ты никогда не довольствовался тем, что уже имел.

Я стиснула зубы, ощутив ожог на пальцах. Вялая рука Джуда светилась бледно-желтым, подчеркивая мои ониксовые и синие шрамы, распространяя свою красоту и на меня. В тот миг мы обрели связь, наши силы стали едины. Я вытягивала их из его неподвижного тела – и его свет откликнулся.

Патрик выругался, бранное слово отразило десятилетия страданий и ненависти.

– Тебе всего лишь полагалось полюбить ее в ответ, но ты никогда не был способен на такую самоотверженность, не так ли? – Мои тени рывком высвободили клинок, и я протянула руку, чтобы схватить его.

Патрик послал в меня волну огня, заставив поморщиться. Он не собирался сдаваться так легко.

Я тоже.

– Теперь ты познаешь боль Рейны.

Не задумываясь ни на миг, я толкнулась в стену его пламени и обрушила кинжал точно в цель. Патрик вскрикнул, и лишь мои тени удерживали его в вертикальном положении, именно так, как мне и было нужно. Плоть рвалась, кости трещали, и кинжал пронзил его холодное, бессмертное сердце.

– Быть может, смерть, – я склонилась ближе, шепча ему прямо в ухо, – наконец-то утолит твою жажду.

Я вонзила клинок глубже и прокрутила рукоять. Патрик содрогнулся всем телом, душа его покидала. Отстранившись, чтобы встретиться с его затуманенным взглядом, я почувствовала его дрожь. А когда посмотрела вниз, обнаружила, что острие клинка светилось.

Частичка богини теперь принадлежала мне.

Свет раздулся, вырвавшись за пределы плоти, и превратился в сферу, не превышавшую размером неограненный драгоценный камень. Достаточно было протянуть руку, схватить ее – и две из трех частей сохранились бы у меня.

Но я поступила иначе.

Все еще удерживая холодную руку Джуда, я приподняла ее, подталкивая к свету. Его тело дернулось, когда сфера соприкоснулась с кожей, но я заставила его пальцы сомкнуться вокруг нее, а затем прижала руку к его груди, к самому сердцу.

Я не могла смириться со смертью Джуда. С тем, что он едва не пожертвовал собой ради меня.

– Ты никогда не видел себя моими глазами.

Свет зашипел в его ладони.

– Зачастую хорошим человеком оказывается тот, кто познал наибольшее зло, – прошептала я. Старая асидийская пословица сказала все, для чего у меня не хватало слов. Заключенный в его руке свет снова затрепетал, а затем погас.

Я думала, что таков конец, что сила Рейны исчезла вместе с душой Джуда… но затем узрела настоящее чудо.

Судорожный вдох.

Дрогнувшие в моей хватке пальцы.

Стон.

Ночь вспыхнула, когда Джуд распахнул глаза, излучая ослепляющий своей яркостью золотистый свет. Я закрыла лицо руками, плотно сомкнув веки, когда мир взорвался, и долгие минуты видела одно только пронзительное золото.

Издалека раздалось мое имя, таким мягким и кристально чистым звуком.

Я страшилась надежды, боялась верить, что оно прозвучало из уст мужчины, который лежал в луже собственной крови. Если я ошибусь…

– Киара.

По щекам скатилось тепло, и я ощутила привкус соли.

– Не плачь, Киара. – Пальцы очертили линию челюсти, скользнули к щекам, нежным прикосновением срывая с уст сдавленный всхлип. Ослепительный мир медленно тускнел, а лучистый свет угасал, как свеча. Но я все равно не открывала глаза.

– Взгляни на меня, – умолял голос Джуда, и пальцы, касавшиеся щек, опустились к подбородку. – Прошу.

Возможно, все дело в боли, заключенной в одном-единственном слове, но я не могла не подчиниться. Джуд. Мой Джуд снова взмолился – и я со слезами распахнула веки.

Подо мной, вздымая и опуская грудь, лежал капитан, чье тело сохраняло золотистый блеск.

– К-как? – задыхаясь, спросила я и взяла его за руку.

Его убили у меня на глазах. Я не понимала. Руками принялась ощупывать его скользкую от крови грудь.

Не виднелось никакой раны, но я оставила свой след. Вместо гладкой кожи прямо под сердцем разрослись черные вены, напоминая кривое дерево. Шрамы точь-в-точь повторяли мои, и я осознала, что, хотя и спасла капитана светом Рейны, еще и навеки запятнала его своей тьмой.

– Киара, – пробормотал Джуд, моргая, словно тоже не верил, что я здесь, жива и невредима. Он прижал ладонь к моей щеке.

В глазах потемнело, и тело покачнулось. Руки, уже не принадлежавшие Джуду, обхватили меня за талию. Джейк.

– Я держу тебя, Ки, – заверил друг, притягивая меня спиной к своей груди. Я прижалась к нему, позволяя Джейку обнять меня.

– Все это реально? – спросила я, пошатываясь, пока перед глазами плясало еще больше черных точек. Потрясение и усталость грозили лишить меня сознания, а сил бороться уже не осталось.

– Я здесь, Киара, – сказал Джуд, со стоном садясь. – Я чувствовал, что покидаю этот мир, ощущал хватку смерти, но… – Он замешкался, подыскивая подходящие слова. – Потом меня отбросило назад, все тело запылало, а ты склонилась надо мной. – Он обхватил мои щеки.

Жив. Джуд жив.

– Ты вернула меня, – прошептал он, прижимаясь своим лбом к моему, и мы соприкоснулись носами. – Ты сражалась за меня.

Украденный Патриком свет. Он спас Джуда. Мой внутренний монстр его спас.

Застыв в оцепенении, я улыбнулась. Если кто и заслуживал подобной силы, так это Джуд. Он прожил жизнь в бесконечной боли, в неведомой даже мне жестокости. И я хотела, чтобы он обрел покой, хотя и понимала, что предстояло для этого сделать.

Во спасение мира, наших друзей и близких ему придется забрать у меня то, что я только что отняла у Патрика. Но так и должно быть. Я с радостью извлеку третью частичку магии и вручу капитану на последнем вздохе. Ради Асидии. Ради Джейка и рекрутов, которых мы потеряли. Ради Лиама.

Я отдам им всю себя, отдам Джуду. Интересно, смогу ли я наблюдать сквозь завесу смерти за тем, как в королевство вернется день.

Все это того стоило.

Джуд отстранился и посмотрел на тело Патрика, между бровей капитана залегла глубокая складка. Медленно он вновь перевел взгляд на меня, боль и сожаление сияли в его глазах так же ясно, как солнце.

Мои веки сомкнулись, когда Джуд произнес:

– Киара, что ты наделала?

Глава 53. Джуд

Мне просто нужно, чтобы он прожил еще немного. Вскоре он обнаружит все, что я искал, и оно станет моим.

Письмо короля Сириана неизвестному получателю, 47-й год проклятия

Я держал ее на руках на той поляне, когда Киара закрыла глаза и погрузилась в сон.

Джейк топтался рядом, его лицо покрывали мелкие царапины и порезы, но взгляд прищуренных глаз не отрывался от деревьев: парень готовился встретить любую опасность, которая могла на нас обрушиться.

Мне было все равно.

Киара отдала мне вторую частицу божественности Рейны. Ее свет. Она извлекла его прямо из груди Патрика и даровала мне… спасла мне жизнь.

Раздвинув края рваной рубашки, я увидел шрам на груди – тот самый, что оставил Патрик, – а затем и черные завитки вокруг него. Киара думала, что я умер, но все же рискнула и совершила немыслимое.

Она уповала на надежду.

Я застонал, разглядывая шрам Киары – рану, которую я залечил. Между нами возникла нерушимая связь, мы стали половинками единого целого.

Киара выбрала меня, и,