Андрей, осторожно ступая и шаркая незашнурованными ботинками по полу, двинулся вперёд. Устоять на ногах было тяжело, пришлось держаться за деревянный верстак, что шёл вдоль правой стены. Вдоль другой стены стояла брезентовая раскладушка, а поверх неё спальный мешок Ивана и его же рюкзак в изголовье. Увидев всё это, Милавин уже не удивился когда, распахнув створку, обнаружил перед гаражом голого по пояс напарника, склонившегося у деревянного столбика с подвесным умывальником.

Иван вынул изо рта зубную щётку, сплюнул белую от пасты слюну и поприветствовал его.

– Доброе утро!

Андрей не смог ничего ему ответить, глупо улыбаясь, он сполз по створке и сел на порог.

– Как себя чувствуешь?

– Погано, – вытолкнул из себя Милавин.

– Ну, это понятно. А как вообще?

– Издеваешься?

– Да нет, серьёзно, – Поводырь лишь немного скривил губы в усмешке. – Как лоб? Болит?

Андрей ещё раз пощупал засохший бинт и честно признался.

– Нет.

– Не против – если я посмотрю? – не дожидаясь ответа, Иван намочил уголок своего полотенца, что было переброшено через плечо, подошёл к Милавину и присел рядом на корточки. Он промокнул засохшие бинты полотенцем, и начал разматывать повязку. Андрей приготовился к резкой боли, когда срываешь марлю с открытой раны, но всё прошло на удивление безболезненно.

– Слушай, а ты молодец! – удивлённо констатировал Поводырь, закончив осмотр.

– Даже не плакал… – пока он находился на месте, головокружение и тошнота отступали, и можно было даже шутить.

– Нет, – абсолютно серьёзно откликнулся Иван. – У тебя всё зажило.

– Как это зажило?

– А так. Только шрам остался.

– Быть не может, – Андрей снова начал щупать лоб, но на месте вчерашней раны обнаружил лишь утолщение сросшейся кожи. – Как это?

– На Изнанке всякое бывает.

– Подожди! Но ведь этот Зубок меня вчера саданул топором по голове. Зацепил, конечно, вскользь, но кровищи-то много было.

– Всё правильно. Топором, по голове, и кровь была, – кивнул Иван. – Но с другой-то стороны, твоё тело вместе с головой сейчас сидит у меня в квартире на ВДНХ. В целости и сохранности. Разве не так?

– Так, – Милавин начал понимать, – Хочешь сказать, что вчерашнюю рану и сотрясение мозга я сам себе выдумал, только потому, что всё ещё считаю себя живым. А раз так, то удар топором по голове должен иметь вполне определённые последствия… Я правильно понял?

– Не знаю, – дёрнул плечом Поводырь, он отошёл обратно к умывальнику, сполоснул рот и начал вытираться. – Я тебе скажу то, что сам уяснил. На собственном опыте. Если бы ты испугался и передумал идти дальше, то твоя рана загноилась бы и заживала о-очень долго. Но у тебя всё заросло за одну ночь, значит, ты всё ещё хочешь найти свою дочку.

– Конечно, хочу.

– Вот я и говорю – молодец, – он снова подошёл и хлопнул Андрея по плечу. – А теперь давай умывайся, и будем завтракать.

– Иван, я… – сморщился Милавин.

– Знаю-знаю, – ухмыльнулся Поводырь. – Но есть всё равно надо. Давай вставай…

Споласкивая лицо ледяной водой из умывальника, Андрей не забывал смотреть по сторонам. Место, где они оказались, было смесью гаражного кооператива и авторемонтной мастерской. Под ногами спрессованная миллионами автомобильных шин пыльная земля, лишь по углам да вдоль зданий пробивающаяся жухлой травой. Десяток бетонных гаражей вытянулся в ряд, примыкая друг к другу плотным строем; напротив, через дорогу расположились несколько вагончиков-бытовок и транспортных контейнеров. Чуть дальше виднелись просторный ангар со смотровой эстакадой и вывеска «Шиномонтаж». Всю территорию по периметру окружал двухметровый бетонный забор, увитый колючей проволокой по верхнему краю, да ещё явно самодельные сторожевые вышки по углам, сколоченные из толстого горбыля.

Пока Милавин вытирался, мимо прошла женщина лет сорока, на ней была шерстяная юбка в пол и куртка-аляска. Андрей ей приветливо кивнул, она ответила ему тем же из-под капюшона, этим их общение и ограничилось.

Когда Милавин закончил с водными процедурами, Иван уже вынес на порог банку разогретой тушёнки и чёрный хлеб, нарезанный толстыми ломтями, а также две чашки с горячим кофе.

– Налетай, – он призывно махнул рукой, усаживаясь на табуретку, вторую такую же он загодя вынес для напарника.

Андрей сел рядом и сделал хороший глоток кофе, утреннее недомогание потихоньку сходило на нет, просыпался аппетит.

– Значит, это и есть посёлок у Новоспасского монастыря?

– Он и есть, – подтвердил Иван, вылавливая из банки кусок капающей жиром говядины и укладывая его на хлеб, – Главные здесь Геннадий и Николай Борисович, его ещё за глаза называют просто Доктор. Нормальные мужики. Я с ними вчера уже пообщался. Геннадий вот нам свой гараж уступил под ночлег.

Милавин немного помолчал. Упоминание о вчерашнем вечере заставило вспомнить весь их отчаянный марш-бросок.

– Слушай, Иван… В общем, спасибо тебе за вчерашнее.

– В смысле?

– Ну, что не бросил, когда я просил. Что вытащил на себе. Что спас от людоедов…

– Ладно тебе, – отмахнулся Иван. – Мы ведь с тобой договорились. Я тебя оберегаю и помогаю найти твою дочь, а ты мне за это платишь. Разве не так?

– Так…

– Тогда давай жуй, а то ничего не останется.

Андрей ещё раз благодарно кивнул и полез вилкой в консервную банку. Тошнота прошла, и теперь, жуя кусок мяса пополам с пропитанным жиром хлебом, он вдруг понял, что ничего вкуснее в жизни своей не ел.

– Я ещё хотел спросить?

– Ну?

– А что ты сделал с автоматом, что он взорвался у Большака в руках?

– О! Любопытство проснулось. Я смотрю, ты совсем поправился. Опять начал вопросы задавать, – ухмыльнулся Поводырь.

Милавин в ответ только смущённо улыбнулся.

– В общем-то, фокус несложный, – взялся объяснять Иван. – Мне его как-то один капитан показал, из спецназеров. Если чуть поджать боевую пружину у «Калаша», то между ней и затвором как раз входит ПМовский патрон. Когда нажимаешь на спуск, пружина выбивает на нём капсюль, он выстреливает и перекашивает затвор. А у ПМа патрон мощный. Пороховых газов много. Вот эти газы и срывают и крышку коробки, и пружину и всё это летит в лицо тому, кто стрелял. Я в своё время каждому салаге этот фокус объяснял, но не для того, чтоб сами мастерили, а чтобы раз и навсегда усвоили: Не твоё – не трогай. Чехи нам разные подляны раскидывали, и книги минировали, и ящики в шкафах.

– Так ты получается, с Большаком не просто так торговался? – понял Андрей.

– Я ему зубы заговаривал, а сам в это время автомат на коленках разбирал.