Возле причала расположилась продавщица с лотком мороженого и бойко торговала своим товаром. Коршунов посмотрел на нее и почувствовал острое желание полакомиться своим любимым сливочным пломбиром. Рогов задерживался, и Коршунов в ожидании генерала решил отведать мороженого. Нашарив в кармане мелочь, он отсчитал двадцать четыре копейки, ровно столько, сколько стоил брикет, и уже через минуту снимал обертку.

К причалу на небольшой скорости подрулила и остановилась черная «Волга». Задняя дверь автомобиля открылась, и из машины появилась фигура пожилого мужчины с копной седых волос. Он был одет в форменную рубашку и генеральские штаны с красными лампасами. Коршунов сразу узнал генерала Рогова.

— Здравствуй, Валентин Григорьевич, — подойдя к Рогову, произнес Коршунов и протянул ему руку.

Рогов пожал ее и оглядел Коршунова с ног до головы.

— Здравствуй, Пал Николаич! Неплохо выглядишь, хочу сказать тебе.

— Да, подлатали врачи меня немного, — улыбнувшись, произнес Коршунов, — да к тому же вот пешком стараюсь передвигаться. А ты, я смотрю, без машины и шагу не ступишь, — кивнул он на стоящую в стороне «Волгу».

— Да нет, — смеясь, ответил Рогов. — Это я тут заскочил кой-куда, поэтому, кстати, и задержался немного.

В этот момент народ на причале оживился, и люди стали подниматься по деревянному трапу на палубу пришвартовавшегося теплохода.

— Вот как раз и трамвайчик наш подошел, — взглянув на реку, произнес полковник. — Может, пойдем уже, Валентин Григорьевич?

Народу на теплоходе оказалось немного, а на верхней палубе и вообще почти никого. Офицеры присели за столик и оказались в уединении.

После того как разговоры о погоде и общих знакомых были окончены, Рогов взглянул на Коршунова и без обиняков произнес:

— Рассказывай, Пал Николаич, зачем выдернул меня. Ведь прекрасно понимаю, что не просто так тебе на речном трамвайчике покататься вздумалось.

— Не проведешь тебя, Валентин Григорьевич, — засмеявшись, произнес Коршунов. — Ты прав, есть разговор к тебе и, возможно, очень серьезный.

— Возможно? — тут же уловив неуверенность полковника, произнес Рогов.

— Возможно, да, а возможно, и нет. Все прямо сейчас и выяснится.

— Валяй, выясняй, — улыбнувшись, произнес генерал.

— Валентин Григорьевич, скажи, пожалуйста, — перешел к делу полковник, — капитан Осадчий тебе знаком? Борис Осадчий.

По молниеносному и острому, словно отточенная бритва, взгляду, который генерал бросил на Коршунова, тот сразу понял, что капитан, фамилию которого он только что произнес, генералу знаком. И не просто знаком. С человеком этим у генерала связано что-то очень серьезное. За время своей службы в КГБ Коршунов хорошо усвоил, что там, где есть что-то очень серьезное, по-настоящему серьезное, всегда где-то рядом обитает и смерть. И, вероятно, в этот раз она в стороне не осталась. Только по одному взгляду генерала Коршунов понял, что попал в самое яблочко. Он уже не сомневался, что убитый — именно капитан Осадчий.

Генерал Рогов тут же взял себя в руки и, уже совершенно буднично взглянув на полковника, безразличным тоном ответил:

— Возможно, и знаком. А почему тебя, Пал Николаич, интересует этот капитан?

Полковник не торопился отвечать, теперь уже он все понял и сейчас решил немного помучить Рогова.

— Да понимаешь, в чем дело, Валентин Григорьевич, наши ребята послали запрос к вам в штаб относительно этого капитана Осадчего…

— И что? — заинтересованно произнес Рогов. — Вами не был получен ответ?

— Да нет, Валентин Григорьевич, все нормально, ответ был получен. Но вот меня все терзают какие-то сомнения относительно этого.

— И в чем суть твоих сомнений?

— Скажи мне, Валентин Григорьевич, кто-то может лично подтвердить, что видел этого капитана у вас в штабе после пятого августа?

Рогов, не торопясь отвечать, достал из кармана брюк пачку сигарет и коробок спичек. Чиркнув, он закурил и после этого заговорил:

— Пал Николаевич, думаю, ты понимаешь, что это секретная информация. И тем не менее, если ты спрашиваешь об этом, подозреваю, у тебя имеются веские основания.

— Конечно, Валентин Григорьевич.

— Хорошо, я могу тебе подтвердить, что лично разговаривал с этим человеком после пятого августа. Но скажу тебе откровенно, Пал Николаич, меня очень беспокоит, почему ты задаешь этот вопрос. Почему ты вообще интересуешься этим человеком? Все, что связано с этим делом, совершенно секретно и по идее не должно интересовать никого вообще. И уж тем более кагэбэ. А ты вот объявился и спрашиваешь у меня об этом.

Коршунов смотрел на плещущуюся за бортом воду. Он был несколько озадачен тем, что Рогов так уверенно подтвердил, что разговаривал с Осадчим после пятого августа, то есть после того, как было совершено убийство. Что-то здесь не сходилось. Интуиция била во все колокола и кричала, что убитый не кто иной, как капитан Борис Осадчий, но генерал был слишком уверен. Что-то здесь было не так, и Коршунов решил проверить.

Он полез во внутренний карман пиджака за сигаретами и словно невзначай вместе с ними вынул фотографию Осадчего, которая выпала у него из рук и приземлилась на стол прямо перед Роговым. Тот взял карточку и, взглянув на нее, произнес:

— Кто это?

Теперь наступила очередь удивляться Коршунову, хотя чего-то подобного он и ожидал. Не подав вида, полковник произнес:

— А, это, — Коршунов кивнул на фотографию. — Это мой родственник, да ты его, пожалуй, и видел на свадьбе у моей дочери.

— Нет, никогда не видел, — уверенно произнес генерал. — А что это ты, Пал Николаич, фотографии родственников в кармане носишь? Поди, темнишь что-то?

— Темню, Валентин Григорьевич, темню. — Коршунов вновь отдал снимок Рогову. — Признаю, никакой это не родственник. А, кстати, знаешь, кто это?

Рогов вновь внимательно посмотрел на фото и произнес:

— Говорю же — не знаю. Впервые вижу этого человека.

— А напрасно, — вздохнув, произнес Коршунов. — Это тот самый человек, личность которого ты только что подтвердил и заявил, что видел его живым после пятого августа. Это капитан Осадчий. И, кстати, в живых его уже нет. Его труп находится в одном из ленинградских моргов.

Кровь отхлынула от лица Рогова, оно стало белым, как бумага.

— Если это шутка, Пал Николаевич, то она у тебя получилась крайне неудачной!

— Это не шутка, Валентин Григорьевич, — спокойно произнес Коршунов.

— Не может этого быть! Этот человек не капитан Осадчий! Я лично общался с Осадчим, и это точно не он. — Рогов положил фотографию на стол и шлепнул по ней ладонью.

— Нет, Валентин Григорьевич, это капитан Осадчий. Эту фотографию мне прислали из части, где служит этот капитан. Точнее, служил. А вот с кем ты общался, я понятия не имею, но теперь очень хочу узнать. Однако что-то мне подсказывает, что сделать это будет затруднительно. Ведь, скорее всего, человека, который так успешно выдавал себя за