– Не со всем соглашусь, Владислав Трофимович, – сказал я. – Но вы продолжайте.

– А что бы сделал Евгений, как думаете? – спросил он. – Вот я не знаю. Но я знаю, что Евгений очень не любит наших нынешних западных соседей. Не любит так, что, будь его воля, он бы стёр их с лица галактики, лишь бы они больше не нападали на Россию. Никого бы не оставил. Мне, Виталий Александрович, тоже очень не нравится Корпоративный Человеческий Союз, я с ним в своё время воевал. И, думается мне, будь у руля Евгений, спокойствия нам было бы не видать. Ну выиграли бы мы ту войну – что дальше-то? С Чёрного Перешейка на севере на нас глядят хищные варсайллимы, на восточной границе находятся тогда ещё непостоянные арабы, на неисследованном юге нас может поджидать неведомая опасность. На патриотических речах войны не выигрываются, они выигрываются промышленностью, оружием и людьми. Это сейчас у России есть более четырёхсот тысяч танков, бесчисленные полчища БПЛА, почти семьдесят тысяч самолётов и три тысячи космических крейсеров, а ещё огромное множество подготовленных и укомплектованных армейских корпусов и гарнизонов. А тогда – лишь четверть из этого числа, а крейсеров – и того меньше. Вот и думайте, Виталий Александрович, кто тут своенравный, а кто – нет.

– Достойные аргументы, – сказал я. – Однако, думается мне, Евгений не настолько импульсивен, чтобы бросить нашу страну в топку большой войны лишь ради того, чтобы утолить жажду мести, копившуюся сотни лет. Мне, вот, кажется, что произошло бы примерно то же самое, но без Стены. Быть может, начальные позиции у нас где-то были бы и получше. А может и похуже. С другой стороны, история сослагательного наклонения не знает. А ещё я верю моей Свете. Она очень много знает.

– Её можно понять. Владимир относился к Светлане Сергеевне совсем не так, как к остальным, – подала голос Зинаида. – Он её рассматривал, как единицу, а не как субъект. На ней он проводил испытания по возврату души из пятого мира-измерения, чтобы вернуть своих первых Посвящённых. Пока что удалось только два раза: собственно, со Светланой Сергеевной и со Славой.

– А с остальными в чём проблема? – спросил я. – Не достать?

– Вроде того, но не только, – кивнула массивной головой Зинаида. – Руки у Владимира не бесконечные. Да и целесообразности тоже не очень много. Вернуть Славу было логично, потому что без него моя жизнь была бы не мила. Это ведь я попросила. Кроме того, трудно не отметить его предрасположенность к энерговедению и ясный ум. А остальные драконы-посланники не влюблялись в Посвящённых так сильно, как я влюбилась в Славу. Они построили семьи с другими драконами-посланниками. А Посвящённые, в свою очередь, строили семьи с людьми.

– Ясненько, что уж тут, – сказал я и следом спросил. – А что вы думаете по поводу моего вопроса про союз, Зинаида?

– Знаете, Виталий Александрович, я слишком мало решаю в Красной Крепости в политическом плане, пусть де-юре и являюсь советником, – ответила Зинаида. – Однако, будь моя воля решающей, я бы всё же согласилась на союз. Не потому что это восстановит целостность семей, а по той лишь причине, что так банально безопаснее. Видите ли, Виталий Александрович, связанные договором высшие существа обычно гораздо более мирные, чем предоставленные сами себе.

Сказав это, Зинаида отвела глаза, будто стесняясь или, что более вероятно, на что-то намекая.

– Это вы к чему? – спросил я незамедлительно.

– К тому, что длящейся уже многие миллионы лет междоусобице пора бы закончиться, – ответила Зинаида. – Пусть братья больше не будут разделены линией по горе Кустовка и по Чёрному океану. Пусть, наконец, Родина станет единой планетой, а не поделённой надвое, как яблоко. Кроме того, пора бы обеим семьям начать более глубокие отношения…

– Романтизируешь, Зина, – сказал Владислав Трофимович. – Однако с тобой трудно спорить. Я надеюсь, что конфликт действительно затухнет. Навсегда.

Они вкладывали в свои слова больший смысл, чем казалось на первый взгляд. На нынешний момент мне ясен настоящий накал отношений между Владимиром и Евгением, но тогда эти слова были для меня лишь сухими фактами без достаточного подтекста. Приняв их к сведению, я заметил зеленеющий впереди меня большой парк. На фоне тёмных зданий зелёная полоса выглядела капельку чужеродно, но в то же время естественно притягательно. Туда-то мне и надо.

– Давайте ещё вместе прогуляемся, Виталий Александрович? – предложила Зинаида, улыбнувшись. – У нас получается отличная компания, как считаете? Можем все вместе в кафе нашем местном посидеть. Кафе «Зелёненькое» называется. Хотите?

– Да мне бы Светку свою найти, – сказал я, оглядываясь по сторонам, словно она могла прятаться за любым деревом или кустом. – Куда-то она пропала после того, как Владимир попросил всех выйти.

– Так вы по энергетической ауре её поищите, – посоветовала Зинаида. – Вам она близка, будет сильно проще найти её среди нас и роботов.

«…Суть поиска по так называемой энергетической ауре состоит в том, что каждое живое существо по-своему воздействует на окружающий мир и, в свою очередь, сам окружающий мир оказывает собственное влияние на существо. Это, на первый взгляд, отнюдь не простая задача, ибо нужно хорошо знать не только внешность искомого существа, но и его особенности, включающие в себя даже тип дыхания, ритм сердечных сокращений, форму и цвет глаз и прочие мельчайшие детали, которые, собрав воедино, можно сложить в индивидуальный портрет. Широкий разум даже не самого опытного энерговеда сам подсознательно отмечает такие вещи, когда находится неподалёку от существа, поэтому поиск нужной личности редко занимает много времени…»

– Я, кажись, её чувствую, – сказал я и показал в сторону зелёной стены. – Вон там, в этом… Садовом лабиринте?

– Да, это лабиринт, – сказала Зинаида. – Не волнуйтесь, он несложный. Пойдёмте.

Ходили около двух минут. Стены лабиринта были достаточно высоки, чтобы через них нельзя было перелезть, а проходы – достаточно широки, чтобы тут смогли разминуться два дракона с ожирением четвёртой степени. Сквозь плотные зелёные стены не было видно ничего. Будь сейчас ночь, я бы заволновался. Не люблю я по лабиринтам ходить.

Внезапное «Ах!» Зинаиды мгновенно дало понять, что искомая нами личность найдена. Последовавшее за ним быстрое и удивлённое «Ух