Мятежник хрипел и извивался, но внимание короля было сосредоточено на незваном госте. Комор с немигающими глазами без движения стоял в тени эшафота. Они сверлили друг друга взглядами, должно быть, целую вечность.

— Все в порядке, Ваше Величество? Вы выглядите бледно.

Трайк своими словами заставил Сон-Со отвлечься на секунду, а когда тот снова обратил взгляд к эшафоту, темного создания там уже не было.

— Может, ты и привык к запаху мочи, — грубо ответил Сон-Со, — но я — нет. Благо, возраст пока позволяет держать штаны сухими.

Советник усмехнулся. Он не стал отвечать, а снова обернулся к виселице, где последний мятежник все еще дергался в петле.

— Почему с этим иначе? — проговорил король, имея в виду медленную казнь последнего.

— Он — главарь. На его совести самые страшные преступления. Вот и наказание соответствующее.

Распорядитель вышел вперед, чтобы произнести несколько слов в заключение.

— Такой конец ждет каждого, кто посмеет устраивать беспорядки в военное время! Высказывания против вступления в объединенную армию Коалиции будут приравнены к государственной измене! Мятежники будут наказаны по всей строгости!

— Вот и все, — вкрадчиво проговорил Трайк. — Угроза устранена, бунтовщики наказаны. Теперь вы можете смело отправляться в поход во главе собственного войска. А мы проследим за сохранением мира и спокойствия в стране.

— Замечательно. Теперь наши мужчины пойдут защищать границы не из-за чувства гражданского долга, а из-за страха быть убитыми своими же согражданами. Если вы добивались именно этого, то поздравляю, план исполнен идеально.

— Не стоит недооценивать силу убеждения. Сейчас мы показали народу, что случается с предателями, теперь следует напомнить, ради чего стоит сражаться. Бравые воины будут вознаграждены, а предатели наказаны.

— С нетерпением жду ваших новых предложений.

Мятежник взбрыкнул последний раз ногами и обвис подобно тряпичной кукле. Шесть трупов со свернутыми набок головами болтались на веревках. Шесть трупов — вот и залог спокойствия в стране.

Глава 35. Желтые глаза

Тусклое пламя жаровни блестело на кончике ножа и отражалось в безжалостном взгляде Экко. Перед ним висел прикованный к стене пленник. Железные браслеты кандалов до крови впились в его запястья, на покрытом кровью и грязью лице слезы прочертили тонкие дорожки. Пленник дрожал от страха и холода.

— Итак, — Экко медленно провел кончиком ножа по оголенной груди мужчины, — что ты делал на складе сегодняшней ночью?

— Ничего, — прошептал пленник, — я ведь сказал уже.

— Ничего не делал с бутылкой спирта и кремнем за пазухой?

Лезвие опускалось все ниже, оставляя после себя еле заметную розовую полосу. Проехалось по груди и дряблому волосатому животу, заставляя пленника вжимать спину в холодный камень.

— Я просто заблудился, я… Нет, прошу вас! Я говорю правду!

Мужчина задергался, а его испуганный вскрик потонул в темных углах камеры. Кончик ножа Ройля уперся в кожу под темными зарослями в опасной близости от самого дорогого. Член съежился от холода и беспомощно болтался на всеобщем обозрении.

— Я знаю, в каких случаях мне говорят правду. Советую начать, иначе рискуешь остаться без своего маленького друга.

Экко слегка надавил, так, что лезвие прорезало кожу. Пленник издал испуганный стон. Округлившимися глазами он следил за ножом, очевидно, гадая, какую боль готов ему причинить этот человек. Кончик ножа продвинулся немного ниже, и тонкая струйка крови потекла вниз по члену.

— Стойте! Стойте!

Вскрик вышел тонкий, надрывный. Бессмертный обратил к пленнику скучающий взгляд, оставляя при этом нож в ране.

— Ну? И дураку ясно, что ты собирался сжечь склад с оружием. Зачем? Войну не остановить, спалив один склад из тысячи.

Мужчина сглотнул. Он переводил затравленный взгляд с ножа на своего допросчика. Все тем же высоким голосом выдавил дрожащими губами:

— Я пытался… Война — это ошибка.

— Очень немногие здесь с тобой согласятся.

Экко наконец убрал нож, чем вызвал робкий вздох облегчения. Этот вздох оборвался на середине, мужчина снова напрягся и подобрался, готовый к боли, когда клинок резким движением направился к нему. Но Ройль всего лишь отер испачканное лезвие о волоски на груди пленника.

— Ты думаешь, Северу не победить?

— Вы посылаете людей на бойню! Всех жителей нашего края не найдется столько, сколько проживает на маленьком клочке по ту сторону. У нас нет никаких шансов!

— И поэтому ты пытаешься еще уменьшить наши шансы, уничтожая оружие? Что-то не верится.

Экко окинул взглядом висящего перед собой человека. Того избили, пока волокли сюда. Под носом запеклась кровь, тело пестрело синяками и порезами. Все это было слабой тенью того, что Ройль мог бы с ним сделать. Он еще даже не начал.

В шаге от них находилась жаровня — единственный источник света в этом воняющем застарелой мочой и кровью пространстве. Экко выхватил из огня раскаленный прут, изогнутый на конце, и с равнодушным видом покрутил его в руке, словно какой-нибудь жонглер на площади. Пышущий жаром металл вдруг остановился в дюйме от груди пленника, заставив того вздрогнуть. От жара скрутились волоски, и комната наполнилась характерным запахом. Кожа начала саднить и пузыриться.

— Думаю, ты принял сторону врага. Думаю, твои действия продиктованы не борьбой за справедливость, а золотом твоих новых южных друзей, которое так приятно оттягивает карман. А еще я думаю, что ты такой не один. Поэтому все, что спасет тебя от долгой и мучительной смерти, — имена. Назовешь мне имена, и я убью тебя быстро. А не захочешь… — Ройль с шипением припечатал раскаленный прут к груди пленника, и тот взвыл сквозь стиснутые зубы. — Это может занять много, много времени.

Позади тихо скрипнула дверь. Ройль небрежным жестом кинул прут обратно в жаровню и обернулся к вошедшему. Тем временем Бьёркин с порога окинул взглядом нагого избитого пленника. Сморщился.

— Фу, ну и вонь.

Экко только усмехнулся. Это запах смерти, запах чужих страданий. К такому быстро привыкаешь, как привыкаешь к аромату роз под окном.

— Раздевать обязательно было? Не слишком приятное зрелище.

— Пленники должны знать, что, как только они попадают в эту комнату, у них уже не останется ничего личного.

Король пожал плечами и хмыкнул.

— Как знаешь. Жаль, что женщины в этой комнате появляются редко. Так бы и я появлялся на допросах почаще. — Мужчина отступил от прохода и качнул рыжей гривой в сторону. — Надо поговорить.

Как только советник захлопнул дверь, Бьёркин хмуро сдвинул косматые брови, и его лицо приняло угрожающее выражение. Впрочем, таким оно было почти всегда, что нередко вводило подданных в замешательство, особенно вкупе с громоподобным рыком.

— Ну? Удалось что-нибудь узнать?

— Как я и предполагал, он действует по указке южных правителей. И действует не