настолько подлый удар! Ну, хоть винтовку не угробил, и то хлеб, а то с должары станется.

Тишина. Взглянув в прицел снова, он обнаружил, что противник исчез. Выбежал? Не похоже. Слишком много времени потратил на лицо, которое вот-вот развалится на части.

Минуты ожидания растянулись в бесконечность. На всякий случай снорк поглядывал и себе за спину, а не подкрался ли хитрый ушлепок сзади? Нет. Неужели он продолжает сидеть в доме? Мутант начал теряться. Это как? Сколько ждать? Что он задумал? Надо ли передислоцироваться? Происходящее сбивало его с мысли. Тут, словно по мановению, из дома раздался свист. Он все еще там? Зачем он привлекает к себе внимание?

А-а-а... Ну, конечно. Снорк про себя усмехнулся. С такой винтовкой, как у него, стреляться внутри здания гораздо сложнее, чем из пистолета. Приглашает на свою территорию. Дурак! Благодаря «Бериллу» и крепкому телосложению выстрелы «беретты» ему что комариные укусы. Он без труда порвет долговязого голыми руками. Даже модная винтовка не пригодится. Сам себе подписал смертный приговор.

Он осторожно высунулся из укрытия. Ничего. Значит, в окна не смотрит? Без труда и сопротивления снорк подбежал к фасаду. Завернул за угол. Увидел мертвое тело кота-имитатора. Ихихи, хотя бы здесь одной проблемой меньше. Мерзкий кошак. Когда снорк разберется с долговцем, он его съест. Поджаренное мясо вкусно пахнет.

Снова свист. С лестницы. Прикидывая шансы, снорк решил, что как только он забежит, надо будет в два прыжка преодолеть все расстояние пролетов. Скорость сейчас его самый главный козырь. Чтобы солдатик не успел прицелиться. Стреляет он метко, спору нет, а если мишень быстрая? Раз... два... три! Мутант вбежал в подъезд, не приметив тонкой невидимой лески на уровне чуть выше щиколоток.

Не успел снорк сделать и шагу, как его сбило с ног оглушительным взрывом. Осколки гранаты посекли мутанта по голеням, коленям, рукам. Грохот ударил и по барабанным перепонкам. По ощущениям ему обрушили на голову кувалду.

Леха отпустил рычаг. Секунда. Две. Бросок! Грамотно заброшенная «лимонка» взорвалась, не успев коснуться бетонного пола, прямо над телом мутанта. Второй взрыв уже абсолютно точно прибил его, лишив возможности подскочить. В воздух поднялись клубы пыли. Завоняло гарью, в горле запершило. От грохота в ушах звенело. Леха, держа наготове «беретту», спустился вниз.

Даже раненый, мутант потянулся, беря винтовку в руки. БАХ! Пуля перебила запястье. Лисицын неумолимо приближался. Осознавая, что ситуация развернулась не в его сторону, снорк попытался встать, зашевелив продырявленными конечностями. БАХ! Пуля разворотила колено. БАХ! Второе. Он взвыл от боли. Последние несколько выстрелов уложили его на лопатки. Долговец стоял рядом на безопасном расстоянии. Если мутант захочет его пнуть, то удачи. Не дотянется.

Вот она, причина всех проблем. Лежит, тяжело дыша. «Берилл» пропитался черной кровью. Локти, запястья, колени – если раньше сержант имел привычку противника разоружать, убивая его огнестрел, то сейчас он решил сделать это негуманным образом, просто пригвоздив к бетону. Хриплое дыхание из пробитых легких смердело тухлятиной. Леха внимательно изучал выражение лица снорка. Да, у него полностью отсутствовали губы, словно он их сам себе отгрыз, однако, взгляд и мимика мутанта были крайне богаты и без них. Он с трудом приоткрыл перебитую челюсть, чтобы что-то сказать, однако издал лишь тихий звук раненой умирающей зверюги.

По законам жанра следовало перекинуться парой фраз на прощание. Оба противника были сильны. Этот пугливый пацан в пальто спустя два года стал настоящим бойцом, живучим, целеустремленным. Зона его не сожрала. Это было достойно уважения. Как и то, что самая банальная тварь Зоны сумела доставить столько неприятностей своим поразительным интеллектом. Но обычно так происходит в голливудском кино. Здесь все было пошло и взаправду. Леха повел себя не так, словно на них смотрят зрители, а как повел бы себя любой вояка. Последние три выстрела пришлись в череп раненому снорку, расплескав мозги по внутренней части шлема. Тело дрогнуло, а затем застыло навсегда. Несколько секунд Лисицын выжидал, начнет ли оно шевелиться. Добил ли он его или нет. Снорк не дышал, не дергался. Мертв. Сто процентов. Сто пятьдесят.

Винтовка выглядела странно. Она чем-то напоминала футуристичный металлоискатель Унылого, прежде всего своей внешней нереальностью. Непонятные долговцу датчики показывали какие-то цифры на зеленом дисплее. Их значение он даже не предполагал. Вес у оружия оказался внушительным, порядка шести-семи килограмм. Цевье усеяно цилиндрами конденсаторов, а соединяющие их желтые провода походили на уродливую гирлянду. Оружие не было похожим на огнестрельное. Учитывая сколько электроники в него напичкано, вывод напрашивался сам – это работает от артефактов. Что-то Лисицын не приметил в округе рабочих розеток, чтобы заряжаться после каждого выстрела! Гаусс-пушка что ли какая? Хрен ее знает. Леха потянулся отсоединить магазин, но передумал. Он попросту не умеет пользоваться ничем подобным. Лучше и не начинать от греха подальше.

«Даже тупорылый снорк сумел!» – подумал он. И все же благоразумно выбросил пушку в траву, когда вышел из подъезда.

Тело Барсика уже коченело. Леха присел рядом с котом на корточки. Его постепенно отпускало. Эх, котяра... Столько лет бродить в одиночестве. Едва пальцы коснулись меха и ощутили, как остыли ушки, долговец поджал губы, заставляя себя заткнуться, но так и не смог сдержать слезы, которые покатились водопадом по грязным щекам. Он снял рюкзак с плеч, стал копаться в нем. Никакой кашки Барсику больше не надо, да у него ее и не было. Но оказать коту, который столько раз их всех выручал, последние почести необходимо. Хотя бы как-нибудь. Встряхнув черную ткань, Леха накрыл изуродованное тело имитатора любимой футболкой, натянув ее край на пушистую голову. Больше он не задерживался. Покинул место бойни, уйдя в неизвестном направлении.

Несколько часов кряду Леха бесцельно бродил, выискивая выход из западни. Произошедшее его деморализовало. Иногда он начинал реветь, размазывая слезы по пыльному лицу, иногда впадал в отчаяние. Часа полтора-два он просидел на террасе, греясь у костра, разведенного из хлама, найденного в доме. Тогда он решил, что надо написать генералу. Вспомнил о нем, когда оказался в смертельной ловушке. Готов был умолять на коленях, чтобы ему помогли, признал