– Тогда порассуждаем вместе. Мы теперь знаем, кто убил Пешкова, Татьяна к его убийству готовилась, но кто ее убил? Вот и займемся расчетами. Смотри, она принесла с собой бокалы, каждый был упакован в отдельный целлофановый пакет, лежали они в коробке, чтобы не разбились. То есть Татьяна их где-то взяла. Где?

– Там, где они все вместе пили…

– А точнее? Место?

– М… Ресторан… У кого-то дома… или там, где обе пары побывали в гостях…Но, Паша, сохранить отпечатки на переносных предметах крайне сложно.

– Так, – согласился Павел. – Теперь внимание: а у нее дома мы нашли другие бокалы и тоже с отпечатками тех же лиц, только на третьем – отпечатки не Пешкова, а самой Татьяны. Что теперь скажешь?

Подскочив со стула, Феликс заходил от стола к окну, затем обратно, взъерошил себе волосы. В его голове мелькали все эпизоды, он вспоминал, какие из этого были сделаны выводы, и вот остановился напротив Павла поставив руки на пояс:

– Нам надо срочно попасть в обе квартиры.

– Молодец! – прищелкнул пальцами Терехов, поднимаясь с места. – Радует, что мы понимаем друг друга с полуслова. Еще необходимо приставить охрану к Горлинской и в больницу к палате Никитиной.

Вино клянчить принялись, как только приехали.

Глеб Егорович прикинулся глухим, изредка включая слух и отвечая двум негодяям, посягнувшим на святое, – сыну и Марку. Главное, без ссор, негодования, нервов, упреков: в этом доме не принято ссориться, по умолчанию только пикироваться можно. Марк накрывал стол в столовой, ему помогали женщины, мужчины восседали в креслах в гостиной, а столовую и гостиную разделяла открытая арка, так что все прекрасно слышали друг друга. Зарубин-старший доблестно выдержал атаку, наконец дал ответ:

– У тебя, Гошка, свои бутылки есть, но ты регулярно лезешь к моим. Вы хоть в курсе сколько стоит одна бутылка из моей коллекции?

Про стоимость каждый раз напоминает, этот пункт обычно вызывает глухоту у Георгия Глебовича:

– Папа, зачем тебе вино?

– Чтобы было.

– Ты же пьешь только водку и коньяк.

– Хороший самогон уважаю, – дополнил старик.

– Вы жадина, Глеб Егорович, – крикнул из столовой Марк.

– Я берегу вашу печень от цирроза, – патетично бросил ему Глеб Егорович в ответ и при этом был доволен собой.

Не унимался и сын Георгий:

– Твоя внучка вернулась и Платон, с них сняты подозрения и обвинение, неужели ты не пожертвуешь одной бутылкой кислятины ради такого события?

Молчание. Разумеется, со стороны (для посторонних) пикировка выглядит некрасиво, но Марк по секрету сообщил гостям, чтобы не обращали внимания на занудливого старика. Это своеобразный ритуал – вымогательство бутылки вина, которая, в конце концов, торжественно появляется на столе. Однако ритуал «дай – не дам» пришлось прервать, Георгию Глебовичу позвонили, он встал с кресла и двинул к дивану, где Платон учил Ивана играть в саму полезную игру – в шахматы:

– Естественно, можно, я передаю ему трубку… Платон, возьми, это тебя, следователь…

– Я слушаю, – сказал Платон.

– Когда вы увидели бокалы, – говорил в трубку Терехов, – вы их узнали, это ваши бокалы, верно?

Не было смысла молчать или отрицать, Платон признался:

– Да, я узнал их.

– Как они попали к Пешковым, вы думали об этом?

– Их кто-то принес, думаю.

– А в момент, когда вы пришли к Пешковым и увидели труп Константина, что подумали о бокалах?

– Ничего. Я их не заметил…. То есть краем глаза увидел и в уме отметил, что Костя выпивал с кем-то, но не более, просто не до того было. Обратил внимание на бокалы, когда вы показали мне снимок, вряд ли вторые такие есть в городе, мы с Татьяной привезли их из поездки давно. На этих бокалах оттиск царской короны и под ней надпись «Империя», с двух метров не заметишь, только вблизи.

Услышав имя мужа, Камилла бросила накрывать на стол, пришла к Платону послушать, о чем идет речь, вся эта жуть касалась и ее. Тогда он включил громкую связь, теперь все слышали голос следователя Терехова:

– Вспомните, Платон, где и когда вы были вместе с Камиллой за столом, при этом пили вино?

– Тут и вспоминать нечего. Ровно за сутки до убийства Татьяны и Кости все мы ужинали у нас. Татьяна надумала отметить какую-то сделку, я в это не вникал, пригласила только Костю и Камиллу. Вы хотите спросить, были ли бокалы, найденные у Пешковых, на столе? Были. Именно эти и были, поэтому меня так озадачили.

– Сколько всего этих бокалов у вас?

– Пять. Один разбился.

– Но вот какая штука, в вашей квартире найдены другие бокалы с отпечатками Камиллы и вашими. Мы не можем это объяснить, надеемся, вы поможете.

Платон задумался, но у него никаких идей не было, выручила Камилла:

– Все очень просто, в середине вечера Татьяна заменила тарелки и бокалы, поставила чистые.

– Действительно, она поменяла посуду, – подтвердил Платон.

– Кстати, Камилла, – обратился к ней Павел, – в квартире Лукьяновых была и конфета, которую вы надкусили. На столе лежала открытая коробка, такая же коробка конфет найдена и у вас, только запакованная. Почему вы съели половину конфеты, а половину оставили? Помните этот момент?

– Помню. Конфета выпала из руки, Таня подняла ее и унесла… А коробку конфет она мне подарила, когда мы с Костей уходили.

– Сначала она тебя толкнула… нечаянно, – напомнил Платон. – Тогда конфета и выпала.

В «нечаянно» он уже не верил, поэтому произнес слово, вложив в него все свое отношение к истории. Но ни он, ни Камилла не понимали, почему у следователя возникли такие вопросы, почему он столько уделяет им времени.

– Странные вопросы вы задаете, – сказала Камилла. – Вы же знаете лучше нас, что на бокалах наши отпечатки.

– Появилась свидетельница убийства вашего мужа, – ответил Павел. – А мы обязаны доказать ее показания.

– А кто? Кто убил Костю? – всполошилась Камилла.

– Успокойтесь, не вы. И не Платон. Пока не получим доказательную базу, мы не имеем права называть имя. Отдыхайте.

Платон положил трубку на стол, задумался. Камилла прильнула к нему, он обнял ее, теперь оба стояли, задумавшись и забыв, где находятся.

– А мне стало неспокойно, – произнесла она.

– Даже не думай, – сказал Платон, заглянув в ее беспокойные глаза. – Будь у Терехова хоть малейшие сомнения, он не отпустил бы нас.

– Тогда почему ты задумался?

– Как бокалы со стола попали в твою квартиру…

– Наверное, Татьяна принесла? А кто еще? Она часто приходила к Косте последнее время… – И осеклась. Теперь Камилла заглянула ему в лицо. – Платон, ты думаешь…