Но в Венеции есть жизнь, и эту жизнь живут не пенсионеры, а венецианцы молодого и среднего возраста. Там очень много разнообразных государственных и церковных, начальных и средних школ, учебных заведений. Значительная часть интересной Венеции – это такие люди как, например, Роман Черпак, художник из Израиля, который живёт здесь уже 7 лет. Эти люди естественным образом замещают недостающую часть молодой поросли Венеции. Не надо думать, что это туристы, которые купили квартиру, чтобы приезжать на три дня в году. Они живут полноценной жизнью венецианцев, повторяющей те традиции, о которых мы читаем, когда начинаем изучать историю Венеции.

Канал разделял 117 островов на условно западную часть – более бедную, в которой центром жизни был храм Святого Николая Голытьбы, и жители этой половины были николотти, по приходу, – и другую половину, в которую входит Сан-Марко, где главный системообразующий sestiere – [104] кастелло[105], соответственно, здешние жители – кастеллани. Когда я смотрю на своих венецианских друзей, из которых значительная часть – именно такие, замещающие местное население, те, кто начал тут жить, купил квартиру, открыл бизнес, начал работать, – я и сегодня вижу довольно чётко это деление на николотти и кастеллани. То есть вижу продолжение традиций – сословных, географических, культурных, – которые существовали в Венеции и делили её на сестиере, приходы, гильдии, сословия, на образы жизни. Как это происходило в XIII веке, так это происходит и сейчас с этими заместительными иностранцами. Венеция создала настолько сильный и осмысленный, разумный уклад городской жизни, что приехавшим людям вполне естественно в него вписаться. Когда розданы роли и более или менее понятно, кому какие маски, то логичнее эти маски носить, чем придумывать какую-то альтернативную жизнь, историю или традицию.

Венеция – это республика с более чем тысячелетней историей, абсолютно непохожей на историю Флоренции, Пизы, Генуи. Венеция уникальна не только в итальянской истории, но и в европейской, и в мировой. Мировая история не знает примеров столь длительного существования республики. Французская республика сегодня – по счёту пятая за несколько десятилетий. А в Венеции примерно с XIII века до конца XVIII-го существовала одна и та же республика, с одним и тем же государственным аппаратом, системой власти, институтами.

Там был создан феноменально устроенный государственный аппарат. Сколько было покушений на порядок государственного управления в Венеции до роспуска 1798 года? Два покушения.[106]

Первое – в 1310 году, длилось полчаса. Заговорщики дошли до арки Дженерали, где звонари в колокол бьют, Торре-делль-Орлоджио. А в этой арке какая-то бабка разминала что-то пестиком в ступке, пестик упал на голову знаменосцу, и толпа в ужасе разбежалась. Это был заговор Тьеполо.

Следующий заговор просто не состоялся, потому что был раскрыт за день до предполагаемых событий. Это был Марино Фальеро, “дож-предатель”, 1355 год. Венецианцы смотрели тогда на Италию, смотрели на то, что происходило в Европе, где все республики в тот момент сменились: к власти приходил некий человек, как Юлий Цезарь, выбранный республикой по республиканской процедуре, а потом говорил: “Теперь я ваш диктатор”. Именно это пытались сделать в Венеции в 1310-м и 1355 году: заменить выборного дожа на властелина, дети которого и потомки дальше будут правителями. Но это не получилось ни в случае Тьеполо, ни в случае Марино Фальеро.

Кстати, дож был должностью выборной, при этом дожи исполняли свои обязанности до конца жизни. Но бывали случаи, что их меняли, как и римских консулов. Существовала организация, которая обладала полномочиями отстранить дожа. Было много институтов, ограничивающих власть.

Например, такая история. С городом Бари Венеция в своё время не поделила Николая Угодника: останки одного Николая Угодника из Мир Ликийских вывезли барийцы в Бари, а венецианцы нашли другого Николая Угодника и вывезли его в Венецию. Каждый сказал, что останки подлинные, а Ватикан потом заключил, что оба подлинные, мол, нашли разные части, но всё это – святые мощи. Пока Ватикан не сыграл свою арбитражную роль, барийцы опасались, что венецианцы приплывут к ним за “правильными” мощами. А венецианцам надо было устроить через Бари перевалочный пункт. Под обязательством венецианцев не нападать на барийцев, чтобы успокоить их и обеспечить себе перевалочный пункт, подписи поставили главы 371 семьи Венеции.

Так что власть дожа была очень условной. Существовал олигархический Совет Десяти, который имел отношение к Большому совету, представлявшему 300 семей. Ещё существовали читтадини[107], которые отнюдь не были патрициями. Существовали гильдии, которые вообще никто. При этом у всех у них была та или иная власть. Например, гильдии определяли численность людей той или иной профессии. Дож не мог сказать, что гондольеров будет 724, а не 700. Это определялось гильдией гондольеров. Если начать “подрезать” гондольеров, то обеспокоятся булочники, у которых было право определять, какое количество булочных должно существовать в Венеции. Власть была сегментирована, чтобы не отвечать интересам тех, в чьих руках она сосредоточена, но чтобы строго отвечать интересам управляемых этой властью.

Венеция изначально поставила себя в феерически противоестественную ситуацию выживания: лагуна – это насыпные острова без живой природы, без дорог, колёсного транспорта, без живой тяги. Эти люди поставили себя в искусственную ситуацию, но сделали это не по прихоти. Они бежали из Градо, Аквилеи – и Градо и Аквилею захватывали, а до них просто не доплывали. Благодаря тому, что они так сделали – съехались в центр лагуны, самоограничились, – их никогда никто не завоевал, вплоть до Наполеона, который тоже не одержал военной победы, но ему город был сдан в расчёте на лучшее и неслучившееся.

Итак, изначально венецианцы оказались в ситуации очень ограниченных ресурсов и проблемы эффективного их расходования. Здесь и сегодня очень большая потребность в современных технологиях. В Венеции нет никаких ископаемых, добывающей промышленности, сельского хозяйства. Всё, что есть, – это интеллект венецианцев. И в этом смысле есть некая романтическая перекличка с евреями.

Венецианцы – за много веков до любимой нами за это Голландии – придумали религиозную и этническую терпимость. В Голландии в то время была ещё испанская оккупация, инквизиция и вся вытекающая отсюда религиозная и этническая ненависть. А в Венеции учреждались колонии представителей самых разных национальностей, отношения с которыми были разные – как, например, с немцами, албанцами, далматинцами, – или даже строго антагонистические. Место, где, проплывая по каналу, вы видите большого деревянного крокодила, Музей естественной истории, – это турецкое подворье. Турки – однозначно враги Венеции, примерно в такой же мере, как враги армянам. Но в Венеции по сей день существует турецкое подворье, которое было не только гостиницей, но и школой, там преподавался ислам, были молельные, торговые помещения. На другом берегу, у моста Риальто, существовало немецкое подворье. На другом конце Кастелло – греческое подворье.