Анч повернулся к юнге спиной, отошел на два шага, снова вернулся и так стоял, иронически улыбаясь и крепко сжимая в руке револьвер.

Зная Марка, он побаивался юнги даже связанного, но утешался мыслью, что в конце рейса приставит ему револьвер ко лбу и скажет: «Сейчас вы, мальчик мой, пойдете в гости к милой Люде».

Тьма окутывала море. Впрочем, сегодня она была не такой плотной, как прошлой ночью. Узенький серп молодого месяца блистал на западе и прибавлял немного света к сиянию мерцающих звезд. Командир-пират чуть ли не каждые десять минут заглядывал к Лёвке и Марку, проверяя действие мотора и правильность курса. Время от времени он поправлял рулевого движением руки и что-то сердито бормотал на своем языке, когда тот сбивался с курса. Марк видел перед собой спину Лёвки, рубку и Анча, который, должно быть, собирался войти туда. Но Анч не открыл рубку — его в этот момент позвал командир-пират. Рыжий что-то показывал шпиону в море. Марк взглянул туда же. Далеко по их курсу был виден красный, а левее и немного выше — два белых огня, один над другим. Какой-то пароход с буксиром пересекал им дорогу слева направо. Захватчики перекинулись несколькими словами. Эта встреча их, конечно же, не беспокоила.

Потом Анч подошел к Лёвке, и Марку хорошо был слышен их разговор.

— Я хочу посмотреть на раненого, — сказал моторист. — Может быть, ему надо помочь, сделать перевязку или дать воды.

— Это можно, — ответил Анч. — Я сейчас туда загляну, а потом пущу вас.

На этот раз Анч взялся за скобу и потянул дверь к себе, но она не поддавалась. Думая, что она просто туго пригнана, шпион дернул сильнее. Дверь не открывалась. Тогда он взялся за скобу обеими руками, но ничего сделать не мог. Шпион оторопел. Марк не видел выражения его лица, но даже в темноте было заметно, что движения шпиона стали неуверенными. Значит, Андрей заперся в рубке и отсиживается там. Что же он думает делать? Марк знал устройство рубки. Она была сделана из толстых десятисантиметровых бревен в два слоя. Так ее построили еще прежние владельцы. Дуб высыхал, вымокал и становился всё крепче и крепче. Дверь, правда, была наполовину тоньше, но изнутри в неё были забиты крепкие железные скобы. Если в них засунуть, к примеру, лом, который стоял в рубке среди противопожарного инструмента, разбить дверь даже с помощью топора было бы нелегко. Оставался еще иллюминатор, но его размер, даже если выдавить стекло, не позволял просунуть туда голову. Однако поступок Андрея все же казался очень смелым — пираты могли его просто расстрелять через тот же иллюминатор, в то время как он сам в таком положении ничего не мог сделать захватчикам.

Анч отошел от двери и, приблизившись к командиру-пирату, заговорил с ним о чём-то. Говорили они тихо, хотя никто здесь не понимал их языка. Очевидно, запертая дверь обеспокоила захватчиков.

Марк ожидал, что пираты немедленно начнут стрелять по рубке. Это угрожало смертью шкиперу. Но никто не стрелял. Командир-пират подошел к двери, чтобы лично удостовериться, что она заперта изнутри, подёргал, а потом взял тоненький металлический трос и стал крепко завязывать дверь снаружи. В это время Лёвка обернулся и, не понимая, что они делают около рубки, крикнул:

— Скоро вы пустите меня к раненому?

— Ваш раненый не в таком уж тяжелом положении, — ответил Анч. — Он заперся в рубке и не пускает к себе.

Юнга не понимал, почему пираты не стреляют.

А не стреляли они, потому что после жестокого обстрела Яси Найдёнки в их револьверах осталось только по одному заряду. Они берегли патроны.

5. ВЕДРО НА ВОЛНАХ

Шхуна быстро шла на юг. На том месте, где ее захватили пираты, осталось только большое чёрное, слегка поржавевшее ведро. Оно плавало вверх дном, легонько покачиваясь на волнах. Не один год служило оно рыбакам для мытья палубы, для растворения каустической соды, для переноски рыбы и для других надобностей. Одним словом, оно ничем особенным не отличалось от любого другого рыбачьего ведра.

На расстоянии двухсот метров его уже почти нельзя было различить, да захватчики и не придали ему значения. Однако внимательный наблюдатель наверняка заинтересовался бы им. Оно было погружено в воду значительно глубже, чем обычное ведро в подобном случае. Покачивалось оно тоже меньше обычного, как будто какая-то сила заставляла его точно сохранять вертикальное положение.

В тихую погоду, глядя на поплавки, всегда можно определить направление и скорость течения. Внимательный глаз заметил бы, что пока «Колумб» стоял на месте, ведро тоже не двигалось, но как только он отошел, поплыло и ведро. Оно направилось в противоположную сторону — так, будто течение сразу подхватило его и понесло на север. Затем ведро задрожало, из-под воды показалась голова. Пловец, очевидно успокоенный тем, что шхуна уже далеко, вынырнул на поверхность. Это была Яся Найдёнка.

Стоя на палубё возле Марка с заложенными за голову руками, девочка сперва не собиралась бежать со шхуны.

Но во взгляде, брошенном на неё Анчем, она прочла смертельную опасность для себя, и мозг её лихорадочно заработал: как вырваться, как убежать от захватчиков? Ещё когда вышла из рубки, Яся заметила на воде опрокинутое ведро. Вспомнив слова Лёвки, что Лебединый остров близко, она решила незаметно для пиратов прыгнуть в воду и поплыть к острову. Но подходящего случая не было — пираты внимательно следили за своими пленными. Возможно, она долго ожидала бы удобного момента для бегства, но, когда Анч обратился к ней, она прочитала в его глазах свой приговор. Она бросилась в воду с левого борта, сама ещё не зная, что будет делать дальше.

Уже в воде Яся решила отплыть от шхуны, показаться, а потом под водой вернуться назад. Всплыв, чтобы передохнуть, она тотчас же нырнула снова: её обстреливали. Она нырнула прямо вглубь, на том же месте, надеясь, что захватчики будут ожидать ее дальше, и пока они переменят прицел, она успеет передохнуть. Расчёт оказался верным, и таким образом она убереглась от пуль, пущенных в нее минутой позже.

Нырнув в третий раз, она повернула назад, намереваясь снова проплыть над водой пройденное уже расстояние, нырнуть под киль «Колумба» и только после этого снова высунуть голову на поверхность. Даже для такого пловца как Яся это было опасно. Когда впереди показались мутные очертания киля шхуны, она почувствовала, что задыхается. Её охватило непреодолимое желание открыть рот, но она знала: достаточно одного