Между передних бойцов в прославляющих мужа сраженьях

Также и я становлюсь, лишь начнется военная распря.

Может, иному кому из меднодоспешных ахейцев

Я как боец неизвестен. Но ты меня, думаю, знаешь».

Идоменей, предводитель критян, отвечал Мериону:

«Знаю я доблесть твою. Зачем мне о ней говоришь ты?

Пусть нас, храбрейших, в засаду сейчас соберут пред судами:

Доблесть мужей ведь всего проявляется больше в засадах.

Тут человек и трусливый, и смелый легко познаются.

Цветом сменяется цвет на лице у трусливого мужа;

Дух его робкий в покое ему не дает оставаться:

Он положенье меняет, на корточки часто садится;

Сильно в груди его сердце колотится; только о смерти

Думает он, и стучат непрерывно во рту его зубы.

Храброго воина цвет на лице не меняется; слишком

Он не боится, хотя б и впервые садился в засаду.

Молит о том, чтоб скорее вмешаться в жестокую битву.

Там не с презрением к силе твоей и к рукам отнеслись бы.

Если копьем иль стрелой в боевой был ты ранен работе,

То не в затылок тебе и не в спину попало б оружье.

Грудью б ты встретил копье, и стрелу животом бы ты принял,

Бросившись прямо вперед для любезной беседы с врагами.

Но перестанем с тобой разговаривать, стоя без дела,

Словно бы дети. Еще кто-нибудь, подсмотрев, возмутится.

Ну, так зайди в мою ставку и выбери пику покрепче».

Так он сказал. Мерион, быстротою подобный Аресу,

В ставку поспешно вбежал и копье себе медное вынес.

За Девкалидом пошел он, пылая воинственным жаром.

Как мужегубец Apec устремляется в грозную битву,

Вместе и сын его Ужас, — могучий, не знающий страха,

Даже и самых упорных мужей обращающий в бегство;

Оба они из Фракии войною идут на эфиров

Или на храбрых флегийцев; однако моленьям не внемлют

Тех и других, а одной стороне только славу даруют.

Так устремились в сраженье, блестящей одетые медью,

Идоменей с Мерионом, критян предводители храбрых.

Первым к нему Мерион обратился с такими словами:

«Где, Девкалид, ты намерен напасть на троянское войско?

С правого ль хочешь ударить крыла на врагов, в середине ль,

С левого ль? Кажется мне, что вот тут-то всего наиболе

Длинноволосым ахейцам нужна бы скорейшая помощь».

Идоменей, предводитель критян, ему снова ответил:

«Есть и другие на то, чтоб суда защищать в середине:

Двое Аяксов и Тевкр, между всеми ахейцами в войске

Первый стрелок, и в бою рукопашном не менее сильный.

Досыта смогут они загонять и жаднейшего к бою

Гектора, сына Приама, хотя и могуч он безмерно.

Будет ему нелегко, как бы жарко он в битву ни рвался,

Мужество их одолев и могущество рук необорных,

Наши зажечь корабли, разве только Кронид молневержец

Факел пылающий сам в корабли наши быстрые бросит.

А человеку в бою не уступит Аякс Теламоний,

Если он смертным рожден и питается хлебом Деметры,

Если возможно сразить его камнем большим или медью.

В ближнем бою самому прорывателю строев Пелиду

Не уступил бы Аякс; только скоростью ног не сравнялся б.

Значит, — налево направим наш путь, чтоб увидеть скорее,

Мы ли доставим другому кому-нибудь славу, иль он нам».

Так он сказал. Мерион, быстротою подобный Аресу,

Тотчас пошел через войско ахейцев, куда приказал он.

Идоменея увидев, на пламя похожего силой, —

И самого, и его сотоварища, с ярким оружьем,

Всею громадой троянцы на них устремилися с криком.

Общий неистовый бой запылал при кормах корабельных.

Так же, как яростным вихрем свистящие крутятся ветры

В знойную пору, когда глубочайшая пыль на дорогах;

Тучу огромную пыли, сшибаясь, они поднимают.

Так же сшибались и вражьи войска, порываяся жадно

Тесно схватиться друг с другом и резаться острою медью.

Мужегубительный бой ощетинился чащей густою

Копий огромных, пронзающих тело. Глаза ослеплялись

Медным сиянием шлемов сверкающих, ясно блестевших

Крепких щитов на плечах и начищенных заново броней

В битву идущих бойцов. Уже подлинно был бы бесстрашен,

Кто не печаль ощутил бы, взирая на труд их, а радость.

Каждый свое замышляя, два мощные Кронова сына

Разным героям-мужам несчастья готовили злые.

Зевс, торжество Ахиллесу готовя, хотел, чтобы в битве

Верх одержали троянцы и Гектор. Но гибели полной

Пред Илионом народу ахейскому он не готовил,

Только хотел, чтоб Фетида и сын ее честь получили.

А Посейдон аргивян ободрял, между них замешавшись,

Выйдя тайно из моря седого. Жестоко скорбел он

За усмиренных ахейцев и гневался сильно на Зевса:

Общий у них у обоих отец, и род у них общий;

Первым, однако, родился Зевес, и большее знает.

Вот почему Посейдон не оказывал помощи явно,

Но, уподобившись мужу, ахейцев подбадривал тайно.

Боги веревку могучей вражды и войны, всем ужасной,

Попеременно на той и другой стороне простирали, —

Прочную, крепкую, многим бойцам поломавшую ноги.

Тут, хоть и полуседой, во главе меднолатных данайцев

Идоменей на троян устремился и в ужас поверг их.

Офрионея он сшиб, из Кабеса прибывшего в город.

Зовом войны привлеченный, он в Трою приехал недавно.

Лучшую видом Приамову дочь, молодую Кассандру

Он получить домогался без выкупа; дело большое

Сделать за то обещался — ахейцев прогнать из-под Трои.

Старец Приам согласился и дал обещание выдать

Дочь за него. И сражался он, этой надеждой гонимый.

Идоменей в него быстро блестящей нацелился пикой,

Бросил в шагавшего гордо, попал. И не спас его медный

Панцырь, который носил он: живот ему пика пробила.

С шумом на землю упал он, а тот закричал, похваляясь:

«Офрионей! Человеком тебя я почту величайшим,

Если ты вправду исполнишь все то, что свершить обещался

Сыну Дардана Приаму. Тебе свою дочь обещал он?

Мы обещали б такое ж тебе и исполнили б слово:

Лучшую видом Атридову дочь мы тебе бы отдали.

Сами б ее привезли, поженили бы вас, если б только

Ты Илион нам разрушил, прекрасно отстроенный город.