— Ты в самом деле так думаешь?

— Я знаю это!

С этим утешением и уснула всхлипывавшая Мэри.

После этого несколько дней принцесса была довольно спокойна; только Джейн заметила, что она постоянно находится в ожидании кого-то.

* * *

Наконец Мэри и Брендону пришлось встретиться, и притом следующим образом. К королевской спальне примыкала роскошно обставленная комнатка с собранием избранных книг. Однажды Брендон зашёл сюда, выбрал себе книгу и уселся в нише, полускрытый занавеской. Вдоль стены шла скамейка с мягким сиденьем. Через маленькое шестиугольное окно проникал свет. Брендон недолго просидел там, как вдруг вошла Мэри. Уж не знаю, проведала ли она о присутствии здесь Чарльза, но факт тот, что они оказались здесь вместе и что она, заметив его, подошла к нему, прежде чем он успел заметить её присутствие.

Брендон в тот же миг вскочил и, почтительно поклонившись принцессе, собрался уходить.

— Мастер Брендон, вам совершенно не к чему уходить. Я не хочу прогонять вас. Если здесь не хватает места для нас обоих, то я лучше снова уйду. Я не хочу мешать вам! — Мэри сказал всё это дрожащим, взволнованным голосом и сделала движение, чтобы повернуться и уйти.

— Леди Мэри, как можете вы говорить так! Вы знаете, вы должны знать… о, молю вас!..

Тогда Мэри, взяв Чарльза за руку и, притянув его на скамейку возле себя, сказала:

— Дело в том… я не знаю… но мне хотелось бы узнать… Я хотела бы, чтобы вы сели около меня и рассказали… Тогда я, пожалуй, помирюсь с вами, хотя в последний раз вы обошлись со мной так плохо! Ну, что вы скажете на это?

Слова принцессы сопровождались нервным смешком, доказывающим, что на её сердце было далеко не так же светло и хорошо, как она хотела показать словами. Бедный Брендон! Должно быть, с ним случилось в первый раз, что он не мог выговорить ни слова в ответ на обращённую к нему речь и остался в беспомощном молчании!

Мэри скорее овладела собой — ведь женщинам это даётся легче, чем нам! — и продолжала:

— Не буду говорить вам о вашем поведении в лесу, хотя было очень дурно с вашей стороны так скверно обойтись со мной. Ну, разве я не добрая?

Принцесса посмотрела на Чарльза чарующим взором пламенных глаз, которым любовь сообщила двойную прелесть. Нет, наверное, она была осведомлена о пребывании Брендона в этой комнате, так как её туалет отличался особой изысканностью. И вся она была так прелестна, так бесконечно очаровательна, что, как рассказывал мне потом Брендон, он, внимая звукам её голоса, думал, нельзя ли ему каким-нибудь необычным образом сбежать, — ну, хоть выпрыгнуть в окно, например! Но это было невозможно, и Чарльз прибег к единственному оружию, которое ему ещё оставалось: молчанию. Но и это оружие скоро было выбито из его рук.

После недолгой паузы Мэри полушутя продолжала:

— Ответьте же мне! Вы должны относиться ко мне хотя бы с той долей вежливости, которую заслуживает даже женщина самого простого звания!

— О, если бы вы были ею!..

— Да, если бы! Но раз я — не простого звания, то тут уже ничего не поделаешь. А отвечать мне вы должны!

— Да ведь на это нет ответа, нет! Ах, дорогая леди… умоляю вас… о, разве вы не видите?

— Да, да! Но всё же ответьте на мой вопрос. Разве я не добра к вам больше, чем вы заслуживаете?

— О да, да, в тысячу раз больше! Вы всегда были так добры, так милостивы, так снисходительны ко мне! Я могу только благодарить вас от всего сердца! — ответил Чарльз, не решаясь взглянуть на принцессу.

Мэри сразу овладела положением. В тот же момент к ней вернулась её обычная шутливая непринуждённость.

— Как мы стали скромны! — воскликнула она. — Да куда же девалась наша хвалёная смелость? Я была добра? И всегда? Неужели в первый раз, когда я увидела вас, я тоже была добра к вам? И снисходительна? Это слово вы не смеете употреблять между нами!

— Нет, — ответил Брендон, который тоже начал овладевать собой, — нет, я не могу сказать, чтобы в первый раз вы были особенно добры! Как вы тогда вспылили! И это вышло так неожиданно, что от изумления я просто не чувствовал ног под собою!

Оба засмеялись при воспоминании о первой встрече.

— Нет, не могу сказать также, чтобы при этом вы выказали чрезвычайную доброту, но зато потом, когда леди Джейн снова позвала меня к вам, вы были очень добры, так добры, как только можете быть!

— Значит, вы нетребовательны, если называете это добротой, — улыбаясь ответила Мэри. — Я могу быть ещё гораздо добрее, если только постараюсь. Оно, — и Мэри положила руку на сердце, — сегодня просто переполнено добротой!

— Боюсь, что вам лучше стать снова злой, позвольте честно предупредить вас! — сурово заметил Брендон, чувствовавший, что все его силы тают.

Не обращая внимания на это предупреждение, Мэри продолжала после краткой паузы:

— Теперь мы переменились ролями. Обидчиком стали вы!

— Обидчиком? О, вы просто не хотите признать, что я руководствуюсь лучшими намерениями! Во всяком случае, для меня было бы лучше очутиться на противоположном конце земли!

— Вот относительно этого я как раз и хотела спросить вас. Джейн говорила мне, что вы собираетесь уехать в Новую Испанию?

Мэри умышленно поспешила переменить разговор, так как сама начала чувствовать, какой опасный оборот принимает он. В то время принцесса Мэри считалась бесспорной наследницей английского трона, так как брак Генриха VIII оставался бездетным[23]. Следовательно, как бы пламенны ни были её чувства к Брендону, Мэри была достаточно разумна, чтобы понимать, что дело не должно, не может дойти у них до объяснения в любви. И всё-таки она не могла побороть в себе страсть быть с Чарльзом, слышать его голос. Было так восхитительно находиться у самого края бездны сладчайшей радости и блаженства, но через этот край она не смела переступить! Кто была она и кто — он? Мэри лучше всякого другого сознавала разделявшую их пропасть.

Брендон ответил на вопрос принцессы:

— Я ещё не знаю точно, уеду ли я. Я предложил свои услуги кораблю, который отплывает недели через три из Бристоля, и мне кажется, что уехать