В этих книгах все кончается хорошо.

Они лежали молча, но время от времени легонько пихали друг друга – мол, не спи.

– А ты уверен, что он сегодня придет? – шепотом спросила Аля.

– Я думаю, он сегодня придет, – ответил Алеша. – Он ведь только вчера его спрятал. Я бы точно пришел проверить, что все нормально.

– Он не такой дурак, – зашептала Аля, – зачем ему лишний раз ходить? Вот он украдет какую-нибудь военную тайну – и тогда придет.

– Тю! – ответил Алеша. – Так ему и дадут украсть военную тайну. Мне папа сказал: военные тайны во как охраняют!

– Много твой папа понимает! – буркнула Аля.

– Дура! – огрызнулся Алеша. – Да он главный инженер на секретном заводе, вот он кто!

– Сам дурак! – обиделась Аля. – Лежи здесь один, если такой умный, а я домой пойду.

Она поднялась, и тут Алеша схватил ее за руку и зашептал:

– Тише!

В самом деле, за своим спором ребята совсем забыли, зачем они здесь. Между тем по тропинке шел человек.

Это была уже не молодая женщина, лет сорока-сорока пяти. Она шла не спеша по тропинке, опираясь на деревянную палку, иногда останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Дорога давалась ей нелегко: женщина была беременна.

Пока Аля с Алешей спорили, как может шпион быть беременной женщиной, настоящий ли у нее живот, да и женщина ли это, ночная путница достигла пляжа. Там она сняла туфли и села на камень у самой воды. Набегавшие волны едва касались ее отекших ног.

Она не подозревала, что за ней наблюдают. Уставшие ноги ныли, младенец ворочался в животе, мысли текли словно сами по себе, обычные мысли, ничего секретного: зря Гриша нервничал, здесь чудесно, лучше, чем в Ленинграде… ой, как пинается!.. сейчас совсем не могу в Ленинграде… а вода-то какая теплая!.. может, в Москву переедем?..

Она сидела довольно долго. Стараясь не шуметь, дети спустились к самой бухте. Притаившись среди камней, они смотрели во все глаза.

Аля больше всего хотела спросить, почему же, если женщина – шпионка, она не раздевается и не лезет за передатчиком, но Алеша наверняка сказал бы, что Аля дура и что женщина ждет специального времени или еще какой-нибудь ерунды. Дело в том, что как только Аля увидела женщину, она поняла, что никакая та не шпионка. Аля не могла бы объяснить почему, но внезапно вся их с Алешей затея показалась ей глупым ребячеством. Ловить шпионов ночью вдвоем на скалах у моря? А если бы здесь в самом деле оказались шпионы? Убили бы их – вот и все. И как Алеша думал их задержать? Ах да, он хотел их только запомнить и после этого сдать пограничникам. Запомнить, тоже еще! Что тут можно разглядеть в такой темноте? Вот же дурак!

Але становится скучно, она размышляет, что бы такое придумать, чтоб поскорей отправиться домой, но внезапно море начинает светиться рубиновым светом, тем же самым, что испускал передатчик. Свет растекается над водой, и на поверхности дети замечают круг. Он приближается к женщине, а она словно и не видит его. Она сидит на камне, и волны у ее ног с каждой секундой окрашиваются все ярче. Але хорошо видно ее лицо, чуть-чуть отекшее, доброе и грустное лицо. Аля ясно различает морщинки вокруг глаз, горизонтальную бороздку, прорезающую лоб, видит потрескавшиеся губы, полуприкрытые глаза. Платок слетел с ее головы, и морской ветер колышет светлые волосы. Бухта ярко освещена, но тут Аля замечает: нет ни источника света, ни резких теней. Она переводит взгляд на громоздящиеся над ней скалы: выбеленная солнцем трава гнется под ветром, крохотные трещинки прорезают поверхность камней, корни кустов вгрызаются в почву. Аля впервые видит эти скалы так подробно – и понимает: что-то происходит с ней, а не с бухтой. Она смотрит на Алешу, и в его глазах читает такое же восторженное изумление. Он сжимает Алину руку, и теперь уже вдвоем они не отрывают глаз от рубинового круга.

Его движение прекращается у самых ног женщины. Вода в центре начинает бурлить, булькать и пузыриться, потом откатывает ближе к краям, и дети видят, как из моря появляется неведомое существо.

Оно напоминает осьминога, хотя трудно сосчитать щупальца. Голову его венчает рубиновое блюдце, в нем слабо поблескивает лужица. Также блестят капли воды на коже существа – и от этого кажется, что осьминог светится. Возможно, он в самом деле светится изнутри – Аля не знает, но теперь смотрит на него, не отрывая глаз.

Точно так же, как с первого взгляда она поняла, что женщина – не шпионка, Аля понимает: от осьминога не исходит никакой угрозы. Сияющая радость разливается по всему Алиному телу. Она слышит, как бьется Алешино сердце, как ветер колышет траву, как тихонько поскрипывают песчинки под телом морского существа, как успокоенно дышит на прибрежном камне незнакомая женщина.

Щупальца обнимают ее икры, осьминог поднимается, с трудом преодолевает край юбки и, обхватив щупальцами живот женщины, замирает.

Кожа осьминога меняет цвет, она словно пульсирует, попеременно проходя весь радужный спектр, цвета перетекают друг в друга, словно кто-то мешает краску или крутит калейдоскоп. Бухта сияет, женщина по-прежнему сидит с закрытыми глазами, и в голове у Али всплывает слово благословение, хотя она не совсем понимает, что оно значит. Господи, говорит рядом Алеша, как же хорошо, Господи, – и Аля даже не удивляется, что советский пионер говорит о Боге, по-другому ведь не скажешь, Господи, как хорошо, жалко только – нет мамы, но, наверное, так и надо, чтобы здесь никого не было, кроме нее, Алеши и этой странной женщины, это все – для них одних. Может быть, это ее папа, которого только считают погибшим, с засекреченной подводной базы послал ей радужного осьминога, подарок на всю жизнь, напоминание, предсказание, предзнаменование.

Свет, пронизывающий бухту, словно закручивается воронкой (Але кажется – совсем рядом), и, когда воронка замирает, Аля видит огромный, несколько метров в диаметре металлический диск. Он светится тем же рубиновым цветом, и где-то внутри у Али раздается голос: Пора! Время вышло! – и это даже не слова, а только их смысл, вспыхивающий у нее в голове. Аля делает шаг к летающей тарелке, но словно упирается в невидимую стену, сквозь которую различает, как рубиновый осьминог скатывается с живота женщины, по световой дорожке подбирается к космическому кораблю, а затем исчезает в открывшемся проеме. А потом в лицо Але летят песок и пыль, она закрывает глаза, а когда открывает их снова, бухта такая же, как была несколько часов назад: погруженная в темноту и освещенная лишь луной.

Женщина встает с камня, поправляет платье, находит в песке туфли и пускается в обратный путь. Аля и Алеша смотрят ей вслед.

– Пришельцы? – тихим шепотом спрашивает девочка.

Алеша кивает.

Они никогда больше не ходили играть в эту бухту, никогда не говорили об этой ночи. Несколько раз на городском рынке Аля видела женщину – кажется, ту самую. При свете дня живот казался неприлично огромным, хотя она пыталась скрыть его под просторными платьями.