Иван был уверен, что застанет Лесю на работе. Та, кажется, проводила всё свободное время в своём магазине. Не потому что мечтала о расширении бизнеса, а потому что получала удовольствие от того, чем занималась. У Леси были золотые руки и прекрасное воображение. Каждый раз, заходя в её магазин и видя то, что она способна делать своими руками, из мелочей, лоскутков, ниток, из всего, что так доступно и обычным человеком всерьёз не воспринимается, Иван лишь поражался. И Лесю, за её, несомненно, талант и страсть, которую она испытывала к своему делу, уважал.

Если бы всё в жизни было так просто, если бы уважения было бы достаточно!.. Если бы воспоминаний было достаточно, если бы сомнения не одолевали. Наверное, тогда он был бы счастливым человеком.

Колокольчик над его головой мелодично звякнул, когда он вошёл в магазин. На него пахнуло сладким запахом роз и чего-то ещё. Иван всегда принюхивался, пытался понять, что это за запах, тот, другой. Спрашивал Лесю, но та лишь пожимала плечами, а Иван мог поклясться, что этот запах ему знаком. А вот сейчас, почему-то именно сегодня, подсознание услужливо подсунуло ему ответ: так пахло в доме бабушки, когда та крахмалила бельё. Раньше так было принято, а затем этот запах потерялся в духе лет и перемен. А в магазине Леси пахло именно так, чем-то приятным и в то же время до боли знакомым. Кругом были куклы, в том числе, и ручной работы; цветы в вазах, статуэтки, хрустальные шары и милые женскому глазу безделушки. Картины в мягких рамах с украшениями и вышитые гладью скатерти и полотенца. Мужчине, среднестатистическому нормальному мужчине, в подобном месте должно было, просто обязано было становиться не по себе. Чувствуешь себя, как слон в посудной лавке. Кажется, что руку протянешь, повернёшься как-то неловко, и непременно если не сломаешь что-нибудь, то наверняка нарушишь порядок и испортишь ауру. Поэтому, войдя в магазин, Иван, как всегда, осторожно протиснулся по тесному проходу ближе к кассе, улыбнулся девчонкам-продавщицам, те просияли улыбками в ответ, а он вопросительно кивнул в сторону двери в кабинет хозяйки.

Молоденькие брюнетки в одинаковой униформе в унисон кивнули, словно сиамские близнецы.

– Леся Игоревна у себя!

Прежде чем взяться за ручку двери и повернуть её, Иван сделал вдох. Он ведь помнит, что он сволочь? Что пропал, не отвечал на звонки?

– Привет.

Леся сидела за письменным столом, который, в отличие от его стола, был завален не бумагами, а ворохом ярких лоскутов, ниток и каких-то фигурок. Всё вперемешку. Когда он вошёл, она подняла голову, по всей видимости, была чем-то увлечена. Светлая чёлка упала ей на глаза, и Леся поторопилась сдуть её, чтобы не мешала.

– Привет. – Присматривалась к нему. Без подозрения, скорее с тревогой. – Я тебя не ждала.

– Знаю. – Иван вошёл и закрыл за собой дверь. Сел на единственный свободный стул у стены. Кабинетик был маленьким, почти крошечным, поэтому считать, что стул стоит у стены, а не у стола, было неправильным. Иван чуть вытянул ноги, и они упёрлись в ножку стола. – Я не планировал заезжать… – Понял, что сморозил очередную глупость, и принялся оправдываться. – То есть, планировал, конечно. Просто не сейчас.

Леся внимательно его слушала. Потом отложила в сторону лоскутную розу, которую собирала.

– У тебя что-то случилось? – осторожно спросила она.

Иван раздумывал на секунду дольше, чем было необходимо. Но правильного, чёткого ответа у него так и не нашлось.

– Наверное, – сказал он. И дальше сказал очевидную глупую банальность. – Всё сложно.

– Даже так.

– Сегодня родители возвращаются.

– Я помню. Хотела тебе позвонить, но ты не отвечаешь на мои звонки.

– Не на твои. Я в последние дни немного выпал из жизни, не хотелось общаться ни с кем. Лесь, прости меня. Я свин.

Она глаза опустила, ей явно было неприятно. Но кивнула.

– Я знаю.

Иван печально улыбнулся.

– Я знаю, что ты знаешь. Сильно злишься?

– Я не злюсь. Я просто беспокоилась.

– Я не пил, – тут же заверил он. – И почти не курил.

Она всё-таки улыбнулась.

– Я твой личный нарко-контроль?

Иван лишь плечами пожал. Обычно после такой её улыбки можно было смело идти на примирение, после любого его проступка. Дальше нужно было встать, Лесю поцеловать, а после пригласить на ужин и прогулку. Она любила гулять. Но сегодня разговор грозил затянуться, и стать самым неприятным за всё время их знакомства.

– Я хочу рассказать тебе, что случилось.

Она заинтересованно вскинула брови, но беспокойство в глазах постаралась всеми силами скрыть. Но Иван сам был сильно обеспокоен, поэтому не увидел, скорее, почувствовал её тревогу.

– Я хочу, чтобы ты узнала это от меня. А не от кого-то ещё…

Леся глаза отвела, его тон ей явно не понравился. Начала нервно перебирать лоскуты на столе.

– И почему мне кажется, что я догадываюсь, что ты мне скажешь?

– Вряд ли. Хотя… – Иван потёр шею ладонью. – Может, о чём-то и догадываешься.

– Я, как только её увидела, всё поняла. – В её голосе звучала неподдельная горечь. – Ты так на неё смотрел, Вань.

– Да дело не в этом! – неожиданно вспылил он. – Как я на неё смотрел, как она на меня смотрела. – Он не выдержал и поднялся. Нервно вышагивать по тесному кабинету было невозможно, но Иван всё же дошёл до двери, и вернулся обратно. Три шага в одну сторону, и три в другую. От этого почувствовал себя ещё более глупо и неловко. – Я не думал, что она когда-нибудь вернётся. Леся, я не хотел этого! Я давно пережил и наш с Ланкой брак, и наш развод.

– Серьёзно, пережил?

– Ну, может, психовал, – сознался он. – Но вот мы встретились, поговорили… обсудили уйму вещей. – От себя ещё хотелось добавить: «Переспали», но говорить этого было нельзя, он же не окончательный гад. – И я понимаю, что это другой человек. Леся, она не та женщина, не та девочка, на которой я когда-то женился. И я, наверное, другой. И кажусь ей чужим, непонятным мужиком. Я сейчас только и думаю о том, что неужели так бывает, что люди встретились через десять, пятнадцать лет, и что-то снова вспыхнуло? Двадцать лет и тридцать лет – это огромная разница. Это две разные личности в сознании одного человека. Мы не знаем друг друга!

Леся внимательно наблюдала за ним, за его передвижениями, за тем, как он злится и нервничает.

– Но ты о ней думаешь, – не сдержалась и обвинила она его.

Иван замер. Выкручиваться было бесполезно.

– Думаю, – признался он. И даже глаза закрыл. – Я думаю о ней, и я не могу ничего с этим сделать.

Леся судорожно втянула в себя воздух, навалилась на стол и прикрыла рот рукой. Иван знал, что она нервно кусает губы, просто не хочет ему показывать.

– Зачем она только вернулась? – проговорила Леся, в конце концов. – Всё было так хорошо.