— Хеппи-энд! — состроил козью морду Агван. — Только вот непонятно, какое это имеет отношение к завещанию: Намжалма ведь понятия не имела, что… Кстати, а почему вы не пошли к ней и не рассказали, что у Даши есть сын?

— Потому что я познакомилась со своим нынешним мужем, — скромно потупилась Инна. — Игорь сказал, что ему все равно, что там у меня в прошлом, но поставил условие: никогда не встречаться ни с настоящим отцом Антошки, ни с его матерью. Я согласилась, потому что считала, что Джамалии не нужна не только я, но и внук.

— Тогда тем более непонятно, как ваше имя оказалось в новом завещании! — подозрительно сощурив и без того узкие глаза, заметила Аюна.

— О, вышло очень странно! Я ведь даже не знала, что Даши умер… А тут вдруг, спустя столько лет, встретила его бывшего приятеля, и он все мне рассказал. И я решила, что просто обязана сходить на могилу Даши и взять с собой сына. Я не собиралась рассказывать Антошке, что мы идем к его настоящему отцу, ведь он уверен, что Игорь — его родной папа. Я сказала, что там похоронен мой хороший друг. Антошка не задавал вопросов — он еще маленький, чтобы сомневаться в моих словах. А мне казалось, что Даши… ну, глупо, наверное, но я подумала, что ему будет приятно увидеть сына. Тем более что Джамалия занималась оккультизмом и, как я понимаю, общалась с мертвыми — значит, не такая уж это была дурацкая идея!

— Более чем дурацкая! — проскрежетал Агван.

— А вот и нет! — обиженно возразила Инна. — Как тогда объяснить, что там, на кладбище, мы встретились с Джамалией?

— Это когда случилось? — решил уточнить доктор.

— Когда Джамалия в очередной раз удалилась на дачу, — ответила за Инну Алла. — Накануне дня рождения Даши.

— Так она увидела вас с ребенком и догадалась?

— Вы не видели моего Антошку! — с гордостью глядя на него, сказала Инна. — Он — копия Даши в детстве, а кому, как не Джамалии, об этом знать? Да и лет ему… В общем, она все подсчитала и в лоб спросила, не ее ли это внук. Честно признаюсь, у меня было искушение отомстить и сказать, что она ошиблась, но она потеряла единственного сына… Кроме того, Джамалия не знала о существовании внука. Неизвестно, как бы она повела себя, если бы я все-таки решилась пойти к ней и все рассказать еще тогда.

— Она пообещала, что внесет вас в завещание? — спросила Гренкина.

— На самом деле, Джамалия почти ничего мне не сказала. Она все смотрела на Антона, разговаривала с ним, вопросы задавала — про детский сад, про любимые занятия. А потом пригласила нас к себе в гости. Только мы не успели прийти, потому что Джамалия погибла. Я не знала о завещании до тех пор, пока мне не позвонила Алла Гурьевна.

— Я в эти сказки не верю! — воскликнул Агван. — Моя сестра ни за что не назначила бы кого-то наследником, не сделав анализ ДНК!

— Вам же сказали — вы не видели мальчика, — вмешалась Алла. — Если вы считаете, что последнее завещание может быть поддельным, то это не так: графологическая экспертиза доказала его подлинность.

— Все равно точку в деле поставит суд! — не унимался Гуруль.

— Точно! — поддержала его Аюна. — Мы еще разберемся, могла ли Намжалма оставить все нерожденным детям — они ведь еще не имеют, как это… юридических прав, вот!

— Да! — обрадовался Агван. — А этот ваш новый наследник — тут вообще не о чем говорить без экспертизы!

— Вы совершенно правы! — неожиданно согласилась Алла. — Экспертиза ДНК будет, и, чтобы не оставалось никаких сомнений, мы получили ордер на эксгумацию Даши.

— Вы не имеете права! — радостно осклабился Гуруль. — Без согласия родственников.

— Родственники согласны, — перебила его Алла. — Вернее, один родственник — ваша сестра Санжитма. Этого достаточно.

— Вот же зараза! — простонала Аюна. — Ну чего ей надо, а? И малгай заполучила, и квартиру… Дрянь!

Все почти одновременно зашумели, что-то друг другу доказывая. Алла обменялась понимающими взглядами с Петрухиной и Инной и, расправив плечи, направилась к выходу. Ей больше незачем было оставаться — мавр сделал свое дело.

* * *

Вытянув длинную и тощую, как веревка, руку, Гурнов плеснул в бокал очередную порцию коньяка.

— Армянский! — причмокнул он, отпив изрядный глоток. — Благослови Господь твоих пациентов!

— Это не от пациентов, — вяло ответил Мономах. — Мейроян притащил целый ящик.

— Да ты шо?! Балуют тебя подчиненные… Тогда обещай, что выпьешь этот ящик со мной?

— Думаешь, мы вдвоем весь ящик осилим?

— Я бы и один осилил, но моя наглость распространяется лишь до определенных пределов! Что-то ты мне не нравишься, Мономах, случилось что?

— Муратов достал! Если бы он только меня задевал — тогда ладно, но он моих врачей замордовал, а теперь за медсестер принялся, прикинь? Илюшку без надбавок оставил!

— Да ну? Совсем озверел чувак! — покачал большой головой Иван. Даже голова у него была костлявая, хоть такое определение и мало подходит для этой части тела. Создавалось впечатление, что подбородок, нос, лоб и скулы пересекаются на лице патологоанатома, как на картине Пикассо, образуя замысловатые геометрические узоры, каких в природе не встретишь. — Но ты не боись, Вовка, недолго Муратову осталось!

— У него рак мозга и он умирает? — с надеждой спросил Мономах.

— Ага, — гоготнул Гурнов, — решив напоследок утащить за собой в ад добрую половину больницы! Нет, насколько мне известно, он здоров — ну если не считать ожирения и гипертонии, которые, в свою очередь, так и приглашают в гости диабет и ранний инсульт. Ты правда ничего не слышал?

— О скандале в приемном отделении?

— Да нет, это уж давненько было. У Муратова немало врагов в Комитете по здравоохранению. Что, скажу я тебе, неудивительно — с его-то поганым характером! Похоже, там стало известно о, мягко говоря, некорректном перераспределении государственных средств в нашей больничке.

— Некорректном перераспределении?

— Распихивании по глубоким карманам начальства, если говорить человеческим языком.

— Откуда дровишки?

— Из достоверного источника, можешь не сомневаться. Кто-то подсиживает нашего главного, и этот кто-то, судя по всему, обладает серьезной властью. Достаточной, чтобы поднявшейся волной смыло и Муратова, и всех, кто кормится с его руки!

Мономах лишь неопределенно хмыкнул. Гурнов, несмотря на количество принятого на грудь алкоголя, не растерял своей природной чуткости.

— Тебе что-то известно? — осторожно задал он вопрос. — О Муратове?

— На самом деле не знаю, стоит ли говорить…

— Брось, ты же знаешь, что я — могила!

— Хорошо. Кайсаров ко мне подкатывал.

— То есть?

— Он хотел, чтобы я шпионил за Муратовым и сливал ему информацию.