Сердце Ги-Млы билось часто-часто, пока юноши и девушки раскладывали на ступеньках подношения духам. Бикир, желая избавить от потрясения, рассказал ей суть обряда. Вроде ей удалось убедить себя, что Ар-Раары делают так испокон веков, и что пырларлы сами хотят к хозяевам, но сейчас, при виде человеческих черепов в ступеньках, черепов пырларлов на стенах и ожидающих их хранителей покоя с ритуальными накидками в руках у неё задрожали колени. Бикир заметил, как она побледнела, и обнял за талию.

– Все будет хорошо, девочка моя, но этот момент нужно перетерпеть.

– Я смогу, – как можно увереннее произнесла она.

Жрецы надели на них накидки, а Нидар подвел посланника – пырларла. Бикир похлопал его по шее о ободряюще улыбнулся. Ги-Мла боязливо взялась за повод. Духи предков ждали их.

– Кто вы? – задал жрец обычный вопрос.

– Бикир, прямой потомок Основателя, и моя нареченная, Ги-Мла из клана Кигилов.

– Зачем вы пришли?

– Получить благословение предков.

– Это все, зачем вы пришли?

– Я хочу войти в клан, – сказала Ги-Мла, – я хочу, чтобы Основатель принял меня.

– Так отправьте посланника к духам. Только так сможете получить то, зачем пришли, – хором произнесли жрецы и разошлись в стороны, освобождая путь к алтарю.

Бикир шагнул вперед, Ги-Мла тоже хотела, но повод натянулся, не пуская их. Пырларл не хотел взойти на алтарь! Молодые люди в изумлении обернулись.

– Пойдем, Каблучок, – позвал Бикир.

Пырларл посмотрел ему в глаза. В животе неприятно заныло, и Бикир увидел Каблучка так, как до этого мог видеть только Малыша. Пырларл совершенно ясно дал понять: он не хочет и не будет их посланником. Как бы его ни уговаривали, в мир духов Каблучок не пойдет. И точка. Молодой человек обратился к хранителям.

– Он не хочет.

Жрецы переглянулись, потом один из них произнес:

– Вы провинились перед предками.

– И что нам делать? – спросил Бикир.

– Или уйти без благословения, или тебе, потомок Основателя, самому отправиться к духам. Но учти – ты можешь не вернуться.

Жених и невеста посмотрели друг на друга. Оба поняли, что не так.

– Давай уйдем, Бикир, – побелевшими губами прошептала девушка.

Сын Митверхала покачал головой.

– Нет. Никто не заставит меня отказаться от тебя, –он повернулся к хранителям, – я готов.

– Взойди на алтарь, – указал один из хранителей на каменную плиту.

Второй взял Ги-Млу за руки, удерживая на месте. Сын Митверхала бросил повод. Каблучок отошел к двери и встал, опустив голову, как будто происходящее его не касалось.

– Я вернусь, – сказал Бикир.

– Знаю, – прошептала Ги-Мла.

Она судорожно вздохнула, когда он остановился на середине огромного камня.

– Встань на колени.

Плита была холодной и неприятно неровной. Колени Бикира не обрадовались. Жрец поставил перед ним невысокую потемневшую от времени резную деревянную подставку, на которую водрузил расписанную непонятными знаками золотую чашу. На дне было выбито что-то вроде лабиринта, похожего на схему, в соответствии с которой возводились стены предков. После этого он протянул сыну Митверхала ритуальный нож, небольшой, с широким полукруглым лезвием и выгравированным на нем словом на древнем языке. «Похоже на сплав Трэйши» – подумал Бикир. Сделать из него стрелу для рагатыска было бы полезнее, чем держать здесь как реликвию.

– Нужна кровь, – прервал жрец его размышления.

– Много? – спросил Бикир, продолжая рассматривать лезвие и пробуя его пальцем.

– Столько, чтобы душа перешла на ту сторону, но оставшейся должно хватить на возвращение.

– Ясно, – ответил Бикир, с нажимом провел лезвием по запястью и вытянул руку над чашей. Жрец забормотал непонятные слова.

Струйка крови дождем забарабанила по металлическому дну, растекаясь по ложбинкам, словно проходя путь по лабиринту. Ги-Мла отвернулась, не в силах смотреть. Это все из-за нее! И почему она не могла чуть-чуть подождать?

Крови вытекло немного, хватило бы разве что наполнить небольшой кубок, а Бикир уже почувствовал головокружение. Это его удивило, он знал, с каким количеством нужно расстаться, чтобы потерять сознание. Но тут знакомая волна боли прошла от живота к голове, и молодой Ар-Раар рухнул на алтарь. Он задел рукой чашу и она, звякнув о камень и оставив на нем все содержимое, прокатилась до края и упала, наполнив помещение металлическим звоном. Бикир упал прямо в лужу собственной крови и растянулся неподвижно, словно мертвый. Хранитель отпустил Ги-Млу, она подбежала к алтарю и замерла, закрыв рот рукой. Глаза Бикира остались открытыми, кровь продолжала расползаться из-под щеки багровым пятном. Не веря своим глазам, она медленно опустилась на камень рядом с женихом. Она уже видела его таким – в ванне, когда чуть не упала в обморок. Значит, это была не просто шутка духов.

Второй хранитель перетянул руку сына Митверхала шнурком и наложил на порез чистую повязку.

– Что теперь? – прошептала Ги-Мла.

– Ждать, – ответил жрец.

Оба хранителя встали возле саркофага, скрестили руки на груди и замерли, как статуи.

Бикир оказался в пещере с высоким сводчатым потолком и свисающими с него белыми и розовыми сталактитами. Странно, никаких источников света поблизости на было, но он все хорошо видел. Это место показалось ему знакомым. «Похоже на пещеру пырларлов», – подумал он.

– Все правильно, это она и есть, более глубокая часть.

Сын Митверхала поднял глаза. Прямо напротив него стоял мужчина, мощный и широкоплечий, в черном плаще с надвинутым на лицо капюшоном. В нескольких шагах позади него Бикир разглядел еще несколько фигур в таких же плащах.

– Что я здесь делаю? – спросил он.

– Это я должен задать тебе такой вопрос. Потрудись ответить и объяснить, почему пришел сам, а не отправил посланника, – ответил мужчина.

«Основатель», – понял Бикир.

– Проницательный потомок, – сказал Ар-Раар, – так почему ты здесь?

– Я совершил проступок.

– Много, – произнес Основатель, –какой главный?

Бикир опустил голову.

– Я не спросил благословения.

– Верно, и это недостойно потомка. Почему ты это сделал?

– Потому что я люблю ее.

– Но ты предал свою любовь.

– Что? – оторопел Бикир – как предал? Когда?

– Когда уступил просьбе брата. Почему ты это сделал?

Этот вопрос Бикир и сам задавал себе тысячу раз, но так и не смог на него ответить.

– Не проходило и дня, чтобы я не раскаивался, – принялся он оправдываться. Основатель ведь сам мужчина, неужели не поймет?