и памятных книжек по Вологодской губернии, если прочесть десятки номеров «Вологодских губернских ведомостей», то среди вороха бесчисленных новостей о жизни в Вологде, Грязовце, Тотьме, Великом Устюге и других уездных городах губернии можно обнаружить крупицы сведений о заштатном городе Лальске. К примеру, о том, что в 1843 году, если судить по ежегодной смете городских расходов, городская богадельня содержалась на восемьдесят пять рублей в год, из которых пятьдесят пять рублей отпускалось из городского бюджета, а остальные тридцать рублей представляли собой проценты с капиталов, положенных на ее (богадельни) имя надворной советницей Раковой (с формулировкой «на поддержание в городе бедных и поминовение ее со сродниками»), устюжской мещанкой Острогиной и купцом Федором Абрамовым; что на раздачу бедным жителям Лальска в год отводилось четыре рубля тридцать копеек, а на «иллюминование Присутственных мест в Высокоторжественные дни» полагалась точно такая же сумма; что Иван Плюснин, лальский купец первой гильдии, на содержание городского приходского училища пожертвовал три с лишним тысячи рублей, и проценты с этого капитала, которые составляют около двухсот рублей в год, позволяют училищу ни в чем себе не отказывать; что на «исправление в городе площадей и улиц» было предусмотрено ровно десять рублей и ни копейкой больше, а на покупку и починку мебели для городской думы и градского дома в два раза больше; что на ремонт тротуаров возле присутственных мест по смете полагалось еще десять рублей (на всех остальных немощеных улицах и площадях заштатного города Лальска тротуары не ремонтировали по причине их отсутствия); что на починку дома, занимаемого присутственными местами, ассигновали шестнадцать рублей, а на содержание дорог в черте города – двадцать пять рублей; что «церковнослужителям за поминовение вкладчиков в Думу капиталов и их сродников» в год уходило около пятнадцати рублей, а это в три раза больше суммы, полагавшейся для раздачи бедным; что на содержание общественных часов на колокольне Воскресенского собора истратили пятнадцать рублей; что на устройство балдахина для водоосвящения жители города Лальска тратили каждый год пять рублей, и эта сумма на семьдесят копеек больше известной суммы, которую раздавали бедным. И еще. В самом конце сметы было сделано примечание «Кроме того хранится остаточного капитала от прежних лет 628 руб. 96 коп.». Как перед глазами стоит этот остаточный капитал, спрятанный в ларчик красного дерева со штучными выкладками из карельской березы, ключик от которого бургомистр носил на том же шнурке, что и нательный крестик.

В следующем, 1844 году… да то же самое, что и в прошлом. Те же десять рублей на исправление городских площадей и улиц, те же десять рублей на ремонт тротуаров возле присутственных мест, те же двадцать рублей на ремонт дорог в черте города, те же пятнадцать рублей на ремонт городских часов на колокольне собора, те же четыре с полтиной на освещение присутственных мест в праздники. Вот только денег на покупку и починку мебели в думе истратили уже двадцать восемь рублей, а на починку и отопление присутственных мест целых тридцать. Появилась и новая статья: «на содержание трех мальчиков, подкинутых в существовавшую прежде сего Богадельню и бедных в городе жителей» город дал почти двадцать пять рублей. Три подкинутых мальчика! Воображаю, какое это было событие для добропорядочного и богобоязненного Лальска, в котором в середине девятнадцатого века по статистике меньше всех в губернии рождалось незаконнорожденных детей. В отдельные годы их вообще не было, в то время как они рождались и рождались в уездных городах десятками, а в губернской Вологде их в год рождалось более сотни. Отдельно надо сказать о «существовавшей прежде сего Богадельне». Ее пришлось закрыть по причине ветхости и по причине того, что добропорядочные и богобоязненные граждане Лальска никак не могли собрать достаточно денег на ее содержание, а Иван Федорович Бобровский, который эту богадельню еще в начале восемнадцатого века устроил, давно умер, а его внук отказался ее содержать, поскольку не имел для этого средств, а лальские мещане и купцы…

В 1846-м городские власти выделили десять рублей и тридцать две копейки на содержание двух мальчиков, «подкинутых в существовавшую прежде сего богадельню». Бог весть куда делся третий мальчик – может, взяла его на воспитание какая-нибудь добрая и бездетная мещанская или купеческая семья, а может, и помер он в одночасье, как помирали тогда бесчисленно младенцы от гнилой горячки, нутреца или заметухи. На помощь бедным как выделяли четыре тридцать – так и продолжали выделять. Ну и на балдахин для водосвятия пять рублей, как говорится, отдай и не греши. В тот год в Лальске проживало восемьсот двадцать семь жителей. Дворян и чиновников было среди них всего семь. Губернские статистики подсчитали, что съели лальчане за год сто двадцать две коровы, семьдесят пять баранов и овец, шестьдесят два теленка и пятьдесят четыре свиньи. Еще и выпили около двух тысяч ведер вина. Дотошные статистики тогда посчитали, что все эти съеденные свиньи, коровы и телята потянули на полторы тысячи пудов мяса. Да еще из окрестных сел в Лальск привезли четыре с половиной сотни пудов замороженной свинины и говядины. Если пуды и ведра перевести в килограммы и литры, то получается, что в год один житель Лальска съедал почти сорок килограммов мяса и выпивал тридцать литров вина. Вином тогда называли водку. То есть в день выходила почти стограммовая стопка водки и сто граммов мяса. Это если наливать всем от мала до велика каждый божий день и не соблюдать постов, а они, скорее всего, соблюдали и младенцам, скорее всего, не наливали. Ну не могли же они, в самом деле, наливать младенцам. Если все это сравнить с современными нормами потребления мяса и водки… Хотя посты теперь соблюдают далеко не все, а водку младенцам…

Торговля к Архангельскому порту

В 1847 году «Вологодские губернские ведомости» опубликовали «Краткий статистический взгляд на заштатный город Лальск». В нем, в частности, было написано, что «кругом одной из соборных церквей существует примечательная ограда: на обыкновенном каменном фундаменте возведены каменные же столбы, между которыми вместо решетки, вделаны буквы из белого листового железа, из сочетания которых образуется кондак Богородицы». Вот вам и достопримечательность. Впрочем, в том году появилась и еще одна – первый каменный жилой дом. Остальные сто тридцать восемь домов как были деревянными, так и остались.

И еще цитата из «Краткого статистического взгляда»: «Главный предмет занятия здешнего купечества есть торговля к Архангельскому порту хлебом, льняным семенем, льном, сальными свечами и писчей бумагой, которая и отправляется тоже и на Ирбитскую ярмарку. Все вышеозначенные