– Боюсь, у меня не было выбора. Я всего лишь доктор. А мне доставили вас в таком состоянии, когда бездействие было бы преступно.

Я не понимаю, не понимаю, что он говорит. Они все вокруг сумасшедшие, все. Я в дурдоме и самая больная из них. Закрываю глаза, совершая ошибку, потому что образы, которые я вижу заставляют мои волосы шевелиться от ужаса. Обрывочные, но такие яркие, режущие по открытому сердцу, без анестезии. Никакое успокоительное и обезболивающее не срабатывает, когда разрывается душа. Свободной рукой я прикасаюсь к груди, пытаясь удержать ноющую боль, но она не проходит, не отпускает.

– Я убью ее сам.

– Удуши ее.

– У меня другие методы.

– Никто не хочет умирать, Андреа. И я тоже… Но это не имеет никакого отношения к нам. Я люблю тебя. Ты должна помнить об этом.

– Когда-нибудь ты убьешь меня. Ты сказала, маленькая провидица. Помнишь, Дреа? Это было в Болгарии. Я никого не любил сильнее. А теперь закрой глаза, девочка.

– Иди к черту!

– Я давно уже там.

Он сделал это. Сделал. Я помню укол шприца, и его взгляд, дикий, чужой. Мне кажется, что он даже улыбался. Жуткая, страшная улыбка. Безжалостная, безумная.

А потом он убил ее. Это я тоже видела, но не так ярко, словно урывками, вспышками. Обрывками видений, словно сквозь сон, в который я то проваливалась, задыхаясь от ужаса и вони, то снова выныривала в жуткую реальность. Я видела, что он делал. Она не шевелилась, не кричала. Ее лицо… Боже…

– Нет, – всхлипываю я, распахивая глаза. – Помогите мне, – отчаянно кричу осипшим голосом.

– Милая, все забудется. Вот увидишь. Чуть позже к тебе зайдет хороший специалист. Она поможет тебе, – мягко поглаживая меня по руке, сказал врач.

– Психолог? Вы, правда, думаете, что мне нужен психолог? Скажите, где я? Что это за место? Почему нет полицейских? Я хочу дать показания! – со злостью требую ответа. Мужчина смотрит на меня встревожено, явно задумавшись, а не вколоть ли мне еще дозу успокоительного.

– Вы в частной клинике Святой Марии, мисс Памер. Не волнуйтесь. Тут лучшие врачи…

– Мне нужен чертов полицейский, – кричу я.

Он только собирается что-то ответить, но замолкает, оборачиваясь на звук открывающейся двери.

Не знаю, как я не умерла от инфаркта миокарда и не зашлась еще в одном приступе астмы, не упала без чувств и не свихнулась окончательно. Мое заторможенное сознание пыталось спасти меня, блокируя реальность, которую я видела.

Это просто продолжение кошмара. Так же не бывает. Люди не убивают людей, и потом спокойно не разгуливают по улицам и больницам, как ни в чем не бывало.

Я впиваюсь когтями в запястье врача, когда он начинает отходить от моей кровати. Мой затуманенный паническим страхом взгляд застывает на лице моего палача. В наброшенном на плечи белом халате, черном свитере и такого же цвета джинсах, мрачный и хладнокровный, он похож на всадника Апокалипсиса, который явился за моей душой.

– Дино, девушка очень нервничает. Думаю, тебе стоит отложить визит, – неуверенно начинает доктор, оглядываясь на мое побелевшее лицо.

– Мне насрать, что ты там думаешь, Билл. Оставь нас, – бесстрастным, убийственно-спокойным голосом, произносит Дино Орсини, неумолимо приближаясь. Я сжимаюсь под его взглядом, чувствуя себя букашкой, которую вот-вот раздавят.

– Пожалуйста, не уходите, – отчаянно шиплю я, хватаясь за руку доктора. – Это он пытался меня убить. Он сумасшедший. Не оставляйте меня с ним.

– Мисс Памер, вам ничего не угрожает. Заверяю вас, – тихо обращается ко мне этот трус, и, освобождаясь от моего захвата, уходит.

Заверяет он! Да что они знают о том, что мне пришлось пережить! Оцепенев от ужаса, я, не моргая, смотрю, как Орсини берет стул и пододвигает его к моей кровати, а потом садится, не отводя непроницаемого взгляда черных дьявольских глаз. Почему я никогда не задумывалась над тем, что в этих безднах живет безумие? Что он собирается делать? Почему его впустили? Почему не бросили за решетку или в психушку?

– Если бы я хотел тебя убить, то ты бы была сейчас мертва, Дреа, – произносит он. Его голос… Кожа покрывается мурашками, в горле встает ком. Я никогда больше не смогу слушать его, не вспоминая то, что он говорил мне перед тем, как сделать укол. Кусаю губы, чтобы не закричать. Никогда не думала, что смогу бояться человека больше смерти.

– Снотворное. В шприце было снотворное, – немного охрипшим голосом, произносит Орсини. Я смотрю на него и не верю, что когда-то считала его красивым. Эта красота ядовитая, демоническая, данная ему для усыпления бдительности потенциальных жертв. Я поддалась безумию, полюбив сумасшедшего, убийцу, маньяка. Чудовище. Я расплатилась сполна, мне казалось. Но он еще не наигрался.

– Перестань трястись! – жестко бросает он, накрывая мою руку своей, и я шарахаюсь, как от удара. Хочу кричать, но с губ срывается только сиплый хрип. – Услышь меня, Дреа. Я ничего тебе не сделаю. Я вколол тебе снотворное. Слышишь? Все, что я говорил, было для ушей Эмилии. Она должна была поверить, иначе она начала бы палить, и мы оба остались бы там, вместе с разлагающимся Такаши.

– Ты знаешь, как его зовут, – удалось выдавить мне. И мой собственный голос тоже показался мне чужим, надтреснутым. Безжизненным. Так я себя и ощущаю. Опустошенной, выпотрошенной, мертвой. – Скажи, это она его убила?

Дино молчит, прищурив глаза, глядя на меня долгим, задумчивым взглядом. Он больше не пытается ко мне прикоснуться. По выражению его лица ничего нельзя прочитать. И мое сердце сжимается и изнывает от боли, в ожидании ответа.

– Такаши заслужил свою смерть, – наконец произносит Дино, глухим, ровным голосом.

– Ты убил его. Ты. Я знала, – выкрикнула я, чувствуя, как ледяной озноб охватывает все тело. – И ее тоже. Я видела. У нее не было лица. Не было лица…

Я закрываю лицо дрожащими ладонями, вырывая трубки из вен, успевая заметить смесь недоумения и смятения в глазах Орсини. Он был уверен, что снотворное подействовало быстро, что я спала. Но, когда прорыдавшись, я снова на него посмотрела, Дино уже полностью владел собой. Ни малейшей тени сожаления или чувства вины. Он не будет оправдываться, потому что считает, что поступил правильно. Это не было сделано в порыве ярости или в состоянии аффекта. Хладнокровное убийство. Не первое…

Дино отвел взгляд в сторону, повернув голову к окну, и я видела только его профиль с напряженными скулами. Все-таки, он нервничал, судя по ходящему вверх-вниз кадыку и гулящими желваками. Но не потому, что убил этих людей. Нет. Он не хотел, чтобы я узнала.

Звенящая тишина была невыносима, она сводила с ума. Я смотрела на идеальный профиль сумасшедшего маньяка, и не знала, как сделать так, чтобы он ушел. Навсегда ушел из моей жизни.

То, что в шприце было снотворное, ничего не меняет. Я теперь знаю истинное лицо Дино Орсини, и оно вовсе не так красиво, как кажется на первый взгляд. Его чары пали, когда я взглянула в глаза маньяка, способного творить безумные вещи, сдирать кожу с живого человека, при этом ласково комментируя каждое свое действие тем же бархатистым, глубоким голосом, которым спрашивал меня: «Ты больше не любишь меня, Дреа?» Если бы я знала кто ты, то застрелилась бы на могиле Мика Купера, еще до того, как мы встретились.