– Так же, как Вы можете поручиться, что Свет не покинет эти земли и не уступит их Тьме.

– Этот эльф настолько важен для Вас? Вы готовы признать свое поражение и отказаться от земель, на которые претендуете? От земель, из-за которых, в общем-то, и начал эту бессмысленную войну Махталеон? Этот эльф важнее для Вас, чем то, ради чего погиб Ваш Король?

Оннед вопросительно поднял одну бровь.

– Да.

Эльф молчал, в недоумении переводя взгляд то на нее, то на демона, стоявшего за ее спиной.

– Так что Вы ответите мне? – прервала его мысли Тиир.

– Позвольте узнать, какую участь Вы уготовили ему?

– Уверяю Вас, он не станет противиться ей.

Оннед улыбнулся, наигранно и надменно.

– Я не сомневаюсь. Кто же станет противиться Вашим чарам. Если даже Махталеон попал в расставленные Вами сети…

Она молчала, и вдруг он увидел ее лицо – бледное, осунувшееся, оно не выражало ничего. И тогда улыбка исчезла с лица эльфа, и оно снова стало каменным и безразличным.

– Итак, Миледи, Вы полагаете, что можете так просто явиться ко мне и требовать выдать Вам одного из моих лучших воинов? Да и просто что-то требовать от меня? Хочу напомнить Вам, что это Махталеон, а не я, начал эту войну. Он пришел за смертью, и получил смерть. Ваше появление здесь неуместно. С рассветом Тьма покинет это место, тем более теперь, лишившись Короля. В противном случае мы поможем Вашим демонам найти обратную дорогу к их норам. На этом позвольте мне завершить нашу беседу и вернуться на позиции.

– Вам ничего не известно, Владыка, – произнесла она, чуть повысив голос. – Это войско никогда не останется без полководца.

– Насколько я понимаю, Вы поведете войско Махталеона, Миледи?

– Нет. Я лишь буду наблюдать за тем, как вы убиваете друг друга.

Оннед снова приподнял бровь, и на этот раз внутри Тиир беспощадно забилось сердце Индиль – как она любила это его движение бровью! В этом движении было нечто большее, чем молчаливый вопрос, недоумение, сомнение… Это движение несло с собой что-то из далекого прошлого, что-то, что она никак не могла уловить, но что пронзало ее сердце насквозь раскаленным кинжалом. Она почувствовала, что еще немного, и маска растворится и явит ее истинное лицо, и этого нельзя было допустить. Не сейчас. Не в присутствии демона. Не в присутствии подданных эльфа.

И тогда она произнесла, четко, тихо и решительно:

– Вы должны выслушать меня, Милорд. Наедине. Если Вы не измените Вашего решения, я покину Вас, и наши воины снова начнут убивать друг друга, если Вы так пожелаете.

Она чувствовала на себе тяжелый осуждающий взгляд Пратта, все еще бессмысленно державшего доверенный ему бокал с вином, но решила стоять на своем. Все молчали. Все ждали ответ. Воцарившаяся тишина становилась все тяжелее. Пратт, наконец избавившись от бокала, поправил перчатку на левой руке. Тиир не шевелилась. Она, не отводя глаза, смотрела на эльфа, и взгляд ее был преисполнен решимости. Оннед чувствовал это.

– Да, – наконец произнес он.

Эльфы тотчас покинули шатер. Пратт медлил. Королева чуть повернула в его сторону лицо, давая демону понять, что пора последовать за подданными короля, и тот вышел, одарив ее очередным неодобрительным взглядом. Выходя, он резким движением задернул за собой штору.

Оннед с интересом наблюдал за происходящим.

Убедившись, что их никто не слышит, Тиир подошла еще ближе к Эльфу и тихо произнесла, смотря мимо него:

– Он мой сын. Мой сын и сын Махталеона. Если он не придет сам, Тьма явится за ним и погубит вас всех. Таков Закон.

– Это ваш закон, не мой, – так же тихо и глухо отозвался эльф, хотя и почувствовал, как холод начал пробирать его. – Да и какое дело Вам до судьбы моего народа?

– Вы правы, мне нет никакого дела до судьбы Вашего народа. Но вместе с ним погибните и Вы.

– И это не дает Вам покоя.

– Да, Милорд. Я предпочла бы знать, что Вы живы. И, поверьте, не ради Вас. Но только Тьма не щадит никого на своем пути.

Он отвернулся и, подойдя к столику, положил на него обе руки. Чем в действительности грозило ему и его народу присутствие прямого наследника Правителя Тьмы в его землях? Несколько минут он стоял неподвижно, опершись о стол и прожигая его взглядом. Не оборачиваясь, он жестом пригласил гостью сесть. Она прошла вглубь шатра и присела на край плетенного кресла.

– Как причудливо повторяется судьба, Миледи… Наивный фавн! Он пытался спасти дитя Тьмы в обители Света. Он не первый совершил подобную глупость, – Оннед обернулся к ней. – Знаете ли Вы, Миледи, что и Ваш, как Вы утверждаете, покойный, супруг рос в стенах эльфийского замка?

Она подняла на него глаза.

– Как я понимаю, этот факт своей жизни он утаил от Вас. Что ж, тогда я поведаю Вам эту историю.

Он сел в кресло напротив, облокотился о плетеную спинку и положил руки на витые подлокотники.

– Махталеон рос у меня на глазах. Его мать была эльфийкой. Однажды она пропала. А вернулась нескоро, пару столетий спустя, с младенцем на руках. Рыдая над этим живым свертком, она умоляла моего отца спасти ее ребенка. Ребенок не был похож на эльфа – темные кудри, большие черные глаза без радужки, без зрачков… Тьма, смотревшая на нас из детских глазниц… У него было четыре ручки, и он тянул их к каждому, кто встречал его улыбкой. Мы знали о том, что его отцом был демон, но мы не знали, что его отцом был Король демонов, Темный Повелитель, сам Владыка во Тьме. Она умолчала об этом.

Мой отец позволил оставить ребенка. Она исчезла той же ночью. То ли ушла сама, то ли ее снова унесли демоны. Только с тех пор о ней никто ничего не слышал. Мы так и не узнали, что случилось с ней – жива она или нет, ушла во Тьму или погибла.

Ребенок остался в замке моего отца. Он рос смышленым малышом, хорошо ладил с другими детьми. Когда он стал старше, все отмечали его обходительность и хорошие манеры. Его воспитывали и обучали так же, как и других детей, не делая различия между ними. А следовало бы… Волк не вырастает ягненком, как его ни