вещь ведьмака. И, думаю, самое сладкое для врага, который вырвался из заточения, — сожрать того, кто мог бы уничтожить его. Они будут пытаться убить Дагдара. К тому же Личварды остаются людьми, жаждущими богатства и власти.

— Личварды читали записи?

Улу заинтересовало, что думают о ведьмаках советник и Фин. Верят ли? Если Раяном завладело древнее зло, то осознает ли он себя не-человеком?

Рэдвиг улыбался, точно торжествуя.

— Знаете ли, господа с давних времён недолюбливают библиотеку. Мой предшественник подробно рассказал о повадках и предпочтениях жителей замка относительно книг, когда передавал права смотрителя. Личвард-старший никогда не интересовался легендами, предпочитая полезные записи по праву или геологии. Ходить сюда он перестал в год рождения маленького лорда. В это время в реке случайно нашли самородок лунного золота. Принесли отцу Дагдара. Обручальное кольцо на вашем пальчике именно из него.

Урсула невольно бросила взгляд на витое колечко, с неохотой надетое ей на руку мужем.

— И советник загорелся поисками золота? — догадалась она.

— По нему и не скажешь, но Раян убедил лорда отправить отряд в проклятый лес, чтобы осмотреть реку. Отец Дагдара был мягкий человек, верил в «сказки», как вы с мужем любите выражаться. — Ясные глаза Рэдвига загорелись смехом. — Лорд не хотел злить лесной народ, отбирая чужое. Случайная находка — это дар. А намеренные поиски он считал кощунством.

— Но исследователи отправились в лес и нашли там что-то… — Ула запнулась, подбирая слова. — Нечто важное.

— Не угадали, госпожа. Ничего не нашли. И потеряли часть людей. Советник рассказал замечательную историю про диких зверей, напавших на лагерь. Они и правда вернулись потрёпанные. С тех пор и не ходит Раян в библиотеку. Стороной обходит. Сынок вырос, так же кривится, стоит за порог ступить.

— Что же им здесь не по нраву?

— Думаю, древние книги. Они пропитаны силой лесного народа и напоминают об эрргле, запечатавшем зло.

— Им не нравятся книги. Тогда нельзя ли использовать их, чтобы побороть Личвардов? — Она робко улыбнулась. — Ведь так поступают в сказках.

— Увы, госпожа. Сила их мала. Самое сильное средство — осознавший себя вождь и амулет, что сейчас у вас.

— Справимся ли мы? — По спине Улы пробежал холодок.

Никогда ещё ей не приходилось сталкиваться с нереальным, находящимся за пределами разумного объяснения. А им предстояло выстоять не просто против жадных и нечестных людей — против чего-то большего, непостижимого. Старик Харви не готовил Урсулу к борьбе со злом, выползшим из глубин леса.

— Другого выхода нет. — Смотритель развёл руками.

53

Поездки с мужем Урсула ждала, словно маленькая девочка, мечтающая о празднике лета. Лорд дал слово, что возьмёт её с собой при любых обстоятельствах. Она надеялась на скорое выздоровление Дагдара. Там, в поселениях, они и поговорят — когда перед глазами будут серая пыль и камни, люди, страдающие от потери нажитого добра и родного дома, лорд земель не сможет отказать в помощи. Пусть придётся совершить нечто странное и необычное.

Следующие дни прошли перед Улой однообразной вереницей. Утро начиналось с завтрака с Личвардами, когда она старательно играла придуманную роль жены, ненавидящей мужа. Фин смотрел жадно, поглощал её взглядом собственника, норовил коснуться, оставить метку хозяина. «Ты моя», — говорил весь облик сына советника. Ула ускользала, ссылаясь на осторожность, на внимание слуг и другие подходящие причины.

Игра давалась ей нелегко. Она содрогалась от гадливости, когда Фин наклонялся излишне близко, пытался провести губами по обнажённой коже, несоразмерно сильно сжимал плечи, мог положить руки куда заблагорассудится. Финиам не выпускал её, оказываясь рядом, не давал дышать свободно, заполняя всё пространство. С каждым днём он чувствовал себя всё увереннее, а Ула была пленницей. Совсем откровенного и наглого давления помогали избегать незаметные и тихие слуги. С благодарностью она бросала короткие взгляды на юного слугу в столовой или садовников, на дворовых и служанок с хрустальными ясными глазами. Казалось, их становится больше, появляются новые лица. Эилис признался, что некоторых из сородичей удалось устроить на работу в замок.

А Финиам никогда не обращал внимания на прислугу. Для него никто из них не существовал, не стоил и мимолётного взгляда. Муж леди Скоггард оставался жив, несмотря на надежды сына советника. Фин недовольно кривился, когда Ула упоминала о браке.

— Помните, моя дорогая, — с тёмным навязчивым взглядом и обманчивой улыбкой проговорил Фин, в который раз наседая на Улу после совместного завтрака. — Вы принадлежите мне — и никому больше. Не думайте сбежать или предать. Личварды не прощают и не проигрывают. Никогда, — и он больно сжал пальцами упрямый подбородок леди Скоггард, заставив её смотреть ему в глаза.

Потом, как это случалось часто, он потянул за тонкую цепочку, как будто не веря, что подвеска не снимается. Фин поигрывал светлой нитью, пытался сорвать украшение. В такие мгновения лицо его становилось растерянным и злым.

Урсула приучила себя не отворачиваться. В комнате, стоя перед зеркалом, она долгое время репетировала улыбку для Личварда-младшего. Он приглашал её на арену, но Ула сослалась на порезанную руку, чтобы отказаться, думая, как удачно это сложилось.

И все дни Улу не оставляли мысли о Дагдаре. Муж скрывался. Она не видела его даже издали. Вероятно, Эилис хорошо спрятал хозяина на время лечения. На третий день советник доверительно наклонился к Урсуле за завтраком и ласковым голосом поинтересовался, не знает ли она, где лорд Скоггард.

— Видите ли, милорд пропустил разбор почты. Без него не решить некоторые дела.

— Лорд не отчитывается передо мной. — Ула постаралась показать, как ей неприятен разговор о Дагдаре.

— Ох, — с печалью выдохнул советник. — Как бы беды не было. Если милорд не появится скорее, то кто-нибудь пострадает. Правда, сынок?

Фин с кривой ухмылкой кивнул головой.

— Запросто. Безумие лорда опасно для всех в замке. Особенно для вас, Ула.

— Может быть, Эилис запер его, как случалось прежде, — размеренно рассуждал Раян.

— И, как всегда, скрыл от нас, — резко громыхнул Фин. — Хитрый лекарь постоянно покрывает выходки Скоггарда.

Ула вытянулась. Напряжённые пальцы сжали нож. Она собиралась порезать яблоко, но замерла, когда Личварды стали обсуждать лорда. Удовольствие Фина от лжи, такое явное, подняло волну ярости в Урсуле.

«Сдержись, сдержись. Они намеренно мучают тебя ложью», — говорила она себе, но тревога за мужа усилилась.

Улу неприятно кололо осознание, что Дагдару сообщают обо