Я облизываю пересохшие губы, внутри клокочет яростное желание уничтожить морального урода, стереть его с лица земли. Его откровенность обусловлена уверенностью, что я никогда никому не расскажу о том, что узнаю сегодня. Он, безусловно, горд собой, ему не терпится поделиться всеми подробностями своей кровавой игры. Я не шевелюсь, изображая из себя парализованную мученицу, когда он склоняется надо мной и застегивает украшение на шее. Скользнув пальцами по камням, любовно прикасается к ним, удовлетворённо улыбается, снова опуская взгляд на покрывшуюся мурашками грудь. А потом делает то, от чего я цепенею от ужаса – кладет голову на мой живот, потираясь щекой, его руки неустанно оглаживают мои бедра, талию, поднимаются к груди. И его совершенно не беспокоит, что меня трясет от отвращения и страха.

– Ты живёшь в плену иллюзий, девочка, но встретишься с вечностью, лишившись их. Ты привлекаешь к себе опасных мужчин, Эрика. Но со мной Ильдару не сравниться, несмотря на все его связи с королевской семьёй. Хотя бы потому, что я умнее, и умею обуздать свою алчность, – сжав пальцами мой сосок, он смеется безумным смехом. – Ильдар глуп и самонадеян. Примитивен до тошноты. Его деятельность давно попала под надзор американских властей. Долгие годы слежки, и сбор доказательств. Видад – работорговец, Эрика. Ты думаешь, он спас тебя? Он – центральная фигура «Шатров Махруса», деятельность которых покрывают самые влиятельные шейхи Анмара. Ты же была там, shaeir? Как и Алия, и многие другие. Благотворительность и модельный бизнес – показная деятельность для отвода внимания властей Америки. Но Ильдар переиграл, и я тоже приложил к этому руку. Из-за меня внимание к нему усилилось, и не прошло бесследно. Его объявили в международный розыск не как «ядовитого любовника», а как подозреваемого в сотрудничестве с организаторами Шатров Махруса. О да, моя shaeir, это истинное удовольствие жонглировать глупцами, вроде Видада и клоуна Маркуса, наблюдая за беспомощными попытками самых влиятельных служб найти виновного. Почему я рассказываю тебе об этом? Ты должна знать, что никто не придет за тобой сегодня, – подняв голову, он смотрит на меня горящим взглядом. Медленно сползает вниз, снова с силой раздвигая мои ноги.

– Ты знаешь, что я нашел в вещах Престона при обыске? – мое сердце останавливается на мгновенье, я даже дышать перестаю. – Его блокнот с набросками обнаженной спящей красавицы. Ее лицо было скрыто волосами, но я сразу узнал тебя, когда увидел рядом с Ильдаром. Ты все еще сомневаешься, что обладаешь колдовскими чарами, shaeir? Знаешь, как поступали с ведьмами в древние времена? Я не буду так жесток, Эрика. Мне нужна твоя красота, твоя ярость, агония, боль, твоё прекрасное сломанное тело, покрытое бриллиантами и потом от нашего дикого совокупления, – Мааб разводит нижние губы в стороны, устремляя взгляд на мое лоно, начинает просовывать внутрь грубые пальцы, и на одно мучительное мгновение меня парализует ужас. Я не могу это выносить, даже ради спасения, я не позволю ему взять меня. С головы до пят меня накрывает волной неконтролируемого гнева, рациональность отключается, когда я слышу его тихое ругательство, связанное с тем, что я настолько зажата и сгруппирована, что его мерзкие клешни не могут ворваться в сухое лоно.

Сейчас или никогда, Рика.

«Будь храброй, моя девочка. Пообещай, что будешь сильной, несмотря ни на что…» – голос матери, всплывший в зазеркалье памяти, дал мне тот самый заряд энергии, что вернул меня из позиции жертвы в хладнокровного бойца. Но надолго ли?

Зарычав как раненое животное, я впиваюсь когтями в запястье Мааба, разрывая его кожу, одновременно сгибаю колено, ударяя в лицо, которое он непредусмотрительно склонил, наблюдая за своими действиями. На этот рывок я трачу слишком много сил, но не могу сдержать внутреннего триумфа, когда ублюдок отлетает назад, зажимая разбитые коленом губы кровоточащей, покрытой царапинами ладонью. Приподнявшись на локтях и задыхаясь, я отчаянно пытаюсь ползти назад, помогая себе ногами.

– Ты разозлила меня, колючая shaeir, – мрачно произносит Джадир, медленно вставая и неторопливо надвигаясь на меня.

– Не под…хо…д…и, – заикаясь, шиплю я, из-за маски слова практически неразличимы.

– Разве твой отец не научил тебя, что удел женщины – покоряться желаниям мужчины и чтить законы Аллаха? Непокорная женщина нуждается в наказании, порке. Непокорная женщина одержима Шайтаном. Ты чувствуешь в себе его, Эрика? Бесноватая распутная ведьма. Это Шайтан научил тебя соблазнять мужчин и сбивать их с пути праведного? – каждый его шаг уменьшает расстояние между нами. Мое тело все еще частично обездвижено, мышцы полностью атрофированы, но инстинкт выживания открывает запасные резервы организма, помогая мне. Я ползу быстрее, сдирая пятки и ладони о грубые доски, оставляя на полу кровавые следы. Мааб невозмутимо наблюдает за моей агонией и морщится, замечая кровоточащие раны.

– Ненавижу грязь. Кровь – это грязь, shaeir. Мне придётся помыть тебя.

Звучит дико, нелепо. Он притащил меня в самое грязное место, которое можно себе представить и переживает о чистоте моего тела. Он абсолютно безумен.

– Ме…н…я найдут. У…же ищут. Кейси видела нас вместе, – я кричу, но из горла вырывается только каркающий хрип. – Мой отец убьет тебя, – отчаянно и затравленно рычу я, натыкаясь спиной на стену. Больше некуда ползти. Я снова в тупике, обессилена, раздавлена….

Откинув голову назад, Мааб громогласно хохочет.

– Твой отец полицейский – такой же бесполезный член этого глупого прогнившего продажного общества, как и ты, моя shaeir. А Кейси… Ты, правда, думаешь, что она станет болтать? Молчание женщины стоит не так дорого, как ты думаешь, – успокоившись, равнодушно произносит ублюдок, и, взяв со стула свою сумку, достаёт оттуда моток веревки… и наполненный шприц. Яд? Или новая доза транквилизаторов?

– Мне придется связать тебя, а, чтобы ты не сопротивлялась, я должен показать, что до того, как я введу в твою кожу вот это, – он поднимает гребаный шприц. – У нас осталось ровно три часа. Ты хочешь прожить еще три часа, Эрика?

Я задыхаюсь и трясусь, неотрывно глядя в насмехающиеся глаза зверя.

– У тебя нет времени на раздумья. – В два шага он оказывается рядом со мной, бросает веревку к моим ногам, рывком хватает за шею, так, что драгоценный металл впивается в кожу, снимает с иглы наконечник и подносит к пульсирующей вене на горле.

– Д… да, – хриплю я отчаянно, боясь кивнуть, потому что от любого движения игла может вонзиться в мою кожу.

– Да, ты согласна не сопротивляться и раздвинуть свои ноги, или да, ты готова умереть прямо сейчас? – пальцы больно сдавливают горло, и я физически не могу ответить, лишь смотрю в сумасшедшие безжалостные глаза. Выражение лица Мааба снова неуловимо меняется, он ослабляет хватку, и ласково поглаживает места, где поверх синяков, оставленных Джейданом, наверняка появятся новые.

– Говори, – с обманчивой мягкостью позволяет он.

– Перв…ый вариант, – отвечаю с запинкой, презирая свою ущербность и слабость. Я должна быть храброй и сильной, как и обещала… но мне так отчаянно необходимо время… драгоценные минуты, которые помогут оперативникам найти меня живой. Но… разве это буду я? Нет, нет, нет… я ему не позволю.