– Семьдесят… – вернувшаяся было к разматыванию рулетки Вика, снова подняла глаза на своего помощника. – Ответ на что?

– На все, – улыбнулся он. – В частности на то, в чем прелесть восточной поэзии. Западные авторы буквальны. Они пишут: «Любовь приходит неожиданно». Отечественные авторы грешат излишней метафоричностью. «Любовь, словно черная кошка, прокрадывающаяся однажды в твою постель». А восточные авторы призывают искать и буквальность, и метафоричность внутри себя. «О, цикада, не плачь! Нет любви без разлуки даже для звезд в небесах»[49]. Вот ты знаешь, как плачут цикады? Нет? Тогда тебе не понять смысла стиха. Созерцание – вот ключ к пониманию прекрасного.

– О, да вы, господин Лех, тот еще философ, – усмехнулась Вика.

– Но это правда. Почему нам нравятся одни вещи, и мы равнодушны к другим? Просто первые что-то трогают в нас, они созвучны с тем, что мы пережили, с нашим собственным опытом. И это не я сказал, это давно доказанная истина. Лучше отрежь мне эту полосу.

На этом разговор заглох, но Роман заметил в глазах женщины следы разгорающегося азарта. Он готов был дать руку на отсечение, что если не в тот же вечер, то на следующий, Вика вернется в книжный и скупит все сборники танки и хокку, какие найдет. В который раз Сандерс поблагодарил мысленно свою бестолковую старшую сестру, вечно таскавшую из школьной библиотеки кучу разных книжек. Половина из них Алисой так и не открывалась, зато Роман порой с удовольствием копался в томиках из серии «Я познаю мир» и прочих занимательных энциклопедиях.

И, конечно же, немаловажную роль в его воспитании сыграл учитель. Нет, не так. Не просто учитель, а наставник, сенсей. Сейчас Льву Николаевичу стукнуло уже семьдесят шесть, но тогда, двадцать лет назад он был мужчиной в самом расцвете сил. Именно Пареев научил Романа не просто изображать окружающее, а находить в этом гармонию. Их отношения испортились в тот момент, когда на свет появился Уродливый котик и окончательно потеряли надежду на восстановление, когда Роман Александров превратился в Леха Сандерса. Но сейчас, и в этом мужчина был уверен, его сенсей гордился бы своим учеником.

Когда все линии были прорисованы, и перед художником предстала черно-белая Набережная улица, он вернулся к своим распечаткам. Роман заранее подобрал нужные знаки, но на всякий случай решил уточник некоторые пункты. Итак, символ источника – несколько линий под прямым углом с небольшим крестиком слева. Если написать его холодным синим цветом, это обрушит связь Вики с нападением девятилетней давности, а если добавить так называемую арку входа…

Мысли закрутились, подобно мельничному колесу. Несколькими штрихами, Роман обозначил области, где скроет своих тайных агентов. Они не должны слишком бросаться в глаза. Да это и не обязательно, если судить по реакции Виктории на его татуировку. Художник сделал ее на свое двадцатилетие, а после совершил свою самую страшную ошибку.

Тоша, светлый приветливый парень. Обычная простуда, перешедшая в воспаление легких. Дикая дичь, как любила одно время выражаться Алиса. Никто и представить не мог, что здоровый парень сгорит всего за несколько дней. Врачи сказали, обратись он к ним чуть раньше, все могло обойтись. Тоша не был близким другом Сандерса, но они были связаны точно так же, как сейчас с Викторией. Художник видел исход, и ничего не сделал. Видел, и потому на его руке красуется переплетение знаков: «связь», «верность», «равнозначный выбор» и так заинтересовавший Вику «крест на могиле». Татуировка из юношеской выходки превратилась в напоминание о долге Александрова, о том, к чему может привести невмешательство.

Кисть была почти сухой. Здания будут яркими, как и люди. А вот небо над ними станет полупрозрачным благодаря воде. Слой за слоем, все яснее и четче, так что вскоре можно будет почувствовать прохладу осеннего вечера, услышать аромат духов, проходящей по улице кокетки, погрузиться в такую знакомую и все равно неизведанную атмосферу Набережной.

Сегодня Роман впервые за много лет никуда не торопился. И словно понимая всю важность происходящего, его сломанная голова вдруг заработала нормально, дав насладиться всеми оттенками жизни.

Перспектива света

Символ левой руки. Символизирует состояние, при котором происходит искажение ощущений, мнимое улучшение. Человек либо обманывает себя, либо ведется на обман. Однако, знак имеет и другое значение – «свет в конце туннеля», то есть улучшение состояние за счет веры и силы воли самого пациента.

Ночной клуб «Сюзанна» был местом широко известным в узких кругах. Сюда не заходили пропустить стаканчик-другой после тяжелого дня, не заглядывали бедные студенты, удачно сдавшие сессию. Здесь развлекалась так называемая золотая молодежь, не настолько, возможно, золотая как в столице, но тоже любящая покутить подальше от «плебеев».

В том же здании располагалась бильярдная, хозяин которой раньше держал небольшое казино. Но когда азартные игры стали вне закона, немедленно сориентировался и организовал, пусть менее прибыльный, но более безопасный источник дохода. Правда ходили слухи, что в бильярдной есть секретный подвальчик, куда обывателей не пускают. Но за слухи, к счастью, пока в тюрьму не сажают. А те, кто мог их подтвердить, держали рот на замке и лишь загадочно перемигивались при встречах.

В клуб можно было попасть двумя путями. Либо получив личное приглашение от администратора, либо шепнув пару волшебных слов стоящему на входе охраннику. Слова были разнообразные: «я по рекомендации…», «мой дядя – депутат городского совета», «нас пригласила дочь мэра», – и прочее, и прочее в том же духе. После чего охранник сканировал тебя внимательным взглядом, заточенным на обнаружение драгметаллов, дорогих аксессуаров, а также признаком наркотического и алкогольного опьянения. «Сюзанна» была заведением не только элитным, но и очень приличным, и персонал строго следил за состоянием своих клиентов. Будь ты хоть внуком министра, хоть дальним родственником Папы Римского, но если охрана была не удовлетворена твоим видом или поведением, хода в клуб тебе было не видать.

Когда Тоня позвонила ему вечером, Даня очень удивился. Их встречи проходили днем, после его уроков. Шаталова заезжала за парнем в школу, от чего тому всякий раз становилось немного не по себе. Потом они отправлялись в какое-нибудь приятное местечко или просто – бродили по городу. Они не держались за руки, даже не касались друг друга, как это принято у настоящих парочек, но все же Рябин и без того чувствовал между ними определенного рода напряжение. Со стороны они выглядели как родственники. Племянник и тетушка, например. Или приемный сын и его добропорядочная мамочка.

О чем были их разговоры? Тоня в основном загадочно молчала, а вот Даня, обычно сдержанный и тихий, трещал без умолку. Эта женщина умела слушать. Сначала юноша стеснялся, старался подыскивать более «взрослые» темы, но однажды не выдержал: