Тоня сразу потащила Рябина в сторону бара. Уселась на высокий стул и жестом подозвала бармена. Подростку ничего не оставалось, как оккупировать соседнее сидение, с интересом рассматривая многочисленные бутылки на полках. Едва завидев Шаталову, бармен – длинноволосый мужчина лет тридцати с аккуратными усиками – отставил высокий стакан, который до того протирал, и поспешил ослепить новых посетителей своей улыбкой. Чересчур белоснежной, по мнению Дани, и совершенно неестественной.

– Мне «Красный грех», а молодому человеку какого-нибудь сока, – потребовала Антонина. – Кто сегодня за пультом?

– Андрей, – принимаясь что-то смешивать, доливать и всячески издеваться над дорогущей выпивкой, откликнулся бармен.

– Я не хочу, – было открыл рот для протеста Рябин, но перед ним уже возник высокий бокал с каким-то желтоватым напитком и трубочкой. Покосившись на довольную Шаталову, школьник осторожно сделал глоток и чуть не подавился. – Это что?

– Сок, – пожала плечами та. – Апельсиновый, кажется. У тебя аллергия на цитрусы?

– Нет у меня никакой аллергии. Я думал, это какой-то коктейль, – честно возмутился Даниил.

– Я не спаиваю малолеток, – получив свой напиток, ответила Тоня. – Вот станешь совершеннолетним, тогда и куплю тебе чего-нибудь покрепче.

– Мне скоро восемнадцать, – напомнил Рябин. – И я много чего пробовал.

– Угу… но я, как бы это выразиться, не люблю нарушать закон.

– То есть встречаться со мной можно, а пить, скажем, пиво – нельзя, так что ли?

– Вот видишь, ты все правильно понял. Пойдем, присядем вон там. Не люблю я эти стремянки, – имея в виду барные стулья, продолжила, как ни в чем не бывало, Шаталова. – Ангелок, не обижайся, но эти правила придумала не я. Ты ведь сюда не надираться пришел, так ведь? Или я ошибаюсь?

– Нет, ты права, – признал Рябин.

И, правда, чего он завелся? В магазине вон вечно паспорт требуют, и ничего, это вовсе не кажется унизительным. Закон есть закон, а он ведь не хочет, чтобы у Тони были неприятности? Однозначно нет.

– Я смотрю, ты тут часто бываешь, – когда парочка устроилась за одним из столиков, как бы невзначай заметил Даниил.

Тоня, потягивая свой «Красный грех» (судя по пузырькам, грешить приходилось смесью шампанского с чем-то еще), откинулась на спинку стула и скучающе взирала по сторонам. То ли не нашла никого из знакомых, то ли, наоборот, не увидела никого нового, Рябин так и не понял.

– Да, бывший меня сюда притащил в первый год после свадьбы.

Ага, точно. Бывший. О нем Тоня предпочитала не распространяться. Даниил смутно догадывался, что и воспоминания об этом типе не доставляли женщине удовольствия. Хотя времена малиновых пиджаков и сотовых с длиннющими антеннами давно минули, и современные воротилы большого и малого бизнеса не так выделялись из толпы обычных граждан, почему-то старшеклассник неизменно представлял мужа Тони эдаким толстым дядькой за пятьдесят с круглой лысиной и пальцами, унизанными золотыми кольцами.

Сама мысль о том, что когда-то Тоня жила под одной крышей с таким вот типом, вызывала в Дане чувство глубокого отвращения. Но теперь-то она свободна, теперь вместо противного толстяка с потными ладошками напротив Шаталовой сидит он – статный, молодой и довольно привлекательный юноша. Так что можно успокоиться и дальше потягивать свой апельсиновый сок. Что, в принципе, Даня и делал.

– Вкусно, – не зная, что еще сказать, похвалил он напиток.

– Я рада, – вздохнула Шаталова.

– Что ты высматриваешь? – не выдержал все-таки парень. – Мы же вроде пришли развлекаться, а у тебя выражение лица такое, будто ты вот-вот ждешь нападения. Тоня, ау?

– Нет… просто… – замялась женщина, но тут же рассмеялась: – Неужто у меня такое лицо? Не обращай внимания. Ты прав, мы пришли сюда не для того, чтобы хмуриться. Допивай сок, и пойдем танцевать. Я сто лет не танцевала!

Даня решительно отставил стакан. Он не особенно любил апельсины, да и вообще, не очень-то хотел пить. Сегодня ни Рябин, ни его возлюбленная не были настроены на разговоры. С танцами у подростка были сложные отношения, но лучше уж влиться в эту резвящуюся толпу, чем целый вечер с тухлым видом пялиться по сторонам да гадать, о чем думает Тоня.

На танцполе женщина заметно расслабилась, отдаваясь всецело и полностью ритму. Она неплохо двигалась. Для сорокалетней очень даже хорошо. Самому Даниилу оставалось только соответствовать Шаталовой, хотя самому парню казалось, что он двигается как паралитик. Но скованность быстро прошла, когда Тоня схватила его сначала за руки, а потом обвила шею подростка.

– Знаешь, – прошептала она Рябину в ухо, – я думаю все же нарушить в скором времени пару правил…

– Жду не дождусь, – ощущая, как стремительно краснеет от этих слов и от жаркого дыхания с запахом шампанского, пролепетал тот в ответ. За что заслужил многообещающую улыбку.

– Не хочешь после заехать ко мне? Ты еще не был у меня в гостях, – продолжала между тем Тоня.

Рваный ритм сменился на что-то более лиричное. Надо же, а тут, оказываются, еще существует такое понятие как «медленный танец»! Теперь Даня невольно вспомнил о школьных дискотеках, только сейчас между ним и партнершей было непозволительно малое расстояние. Стальные глаза смотрели на подростка в упор, теплые пальцы блуждали где-то в районе его затылка.

Сердце предательски забилось с частотой самбы, во рту пересохло. Вот сейчас бы Рябину не помешал глоток сока, а лучше – огромный ковш ледяной воды, залить пылающие от предвкушения внутренности. Тугой комок самого что ни на есть банального желания образовался внизу живота, губы начали зудеть, а руки сами поползли все ниже по спине Шаталовой. Но Тоня вдруг отодвинулась от Дани:

– Не здесь. Правила, – напомнила о приличиях.

– Угу. – Пришлось подчиниться.

Страшная и безжалостная птица обломинго злорадно махнула своими крылышками над Даниной макушкой. Настроение танцевать тут же пропало. И не только у него. Дождавшись кое-как окончания трека, уже без всякого запала, Тоня прошагала обратно к своему столику. Естественно, подросток отправился за ней.

– Рябин! – окликнул его кто-то. – Даниил!

Даня на автомате развернулся к источнику истошного крика. Точно, так орать может только один человек на свете. Перед Рябиным в окружении девчонок стоял Ванька Жирков – его бывший одноклассник. С момента их последней встречи прошло чуть меньше года, но за это время Жирков заметно изменился, прибавив не только в росте и весе. Теперь Ванька носил модную прическу из серии «тут сбрили, а тут забыли», жиденькую бороденку, а еще приобрел дурную привычку тыкать в живого человека пальцем, будто это какая-то музейная диковинка.

– Данька, вот это да! Сколько лет, сколько зим! Нифига себе, бро, не думал, что у тебя есть пропуск в «Сюзанну»! – скороговоркой выпалил бывший одноклассник.