– Что заставляет тебя думать, что я вернусь к работе тайного агента? Откуда тебе знать, какие у меня планы, если ты не отвечаешь, когда я звоню? Не отвечаешь на мои сообщения? Когда отказываешься увидеться со мной в больнице после того, как тебя чуть не убили? – Коул говорил, словно излучая волны напряженности. Находиться в этом заряженном поле Эрин было не слишком уютно.

– Ты хочешь сказать, что не вернешься к своей работе? – спросила она.

– Вопросы задаю я. Откуда тебе знать, что я делаю? Чего хочу?

– Неоткуда, – судорожно сглотнув, согласилась Эрин. – Но я думала, что знаю. Ты сказал, что как только мне ничто не будет угрожать, ты уйдешь. Было такое? Так вот, угроза миновала. Я всего лишь зачищаю концы. – Эрин скрестила руки на груди.

– А что, если я не этого хочу? – Коул одним быстрым движением подхватил ее на руки и усадил к себе на колени.

Эрин ошарашенно моргнула.

– Мне эта идея не нравится.

– Выслушай меня.

– Только не сидя у тебя на коленях.

– Доверься мне.

Эрин открыла рот и тут же его закрыла.

– Говори, и побыстрее. – Пока она не начала об него тереться.

– Я не покину ни тебя, ни ребенка, ни Серендипити, – сказал Коул и, отодвинув волосы с плеча Эрин, поцеловал ее за ухом. Она поежилась, но контроля над собой все же не потеряла.

– У тебя есть работа.

– Я уволился.

Эрин расправила плечи.

– Я… Ты… Что?

– Уволился. Поехал в Нью-Йорк и все сделал.

У Эрин глаза полезли на лоб.

– Почему?

– А разве не очевидно?

Эрин тряхнула головой. Она не могла вздохнуть, боялась, что сейчас окажется, что все это сон.

– Может, тебе это кажется очевидным, а для меня эта новость как снег на голову.

Коул положил ей палец под подбородок и нежно развернул к себе лицом.

– Я люблю тебя, Эрин. Вот так все запутано. И так просто.

У Эрин закружилась голова.

– Ты любишь меня. И ради меня ты бросил работу? Решил остаться жить в Серендипити?

Коул кивнул. Но он понимал, что простым «да» не отделается.

– Я люблю тебя, да. И еще мне нравится, что ты за меня боролась. За нас. Что ты открыла мне глаза на то, что я теряю, и на то, что мне нужно от жизни.

Эрин перевела дыхание. Он наклонился и поцеловал ее в полураскрытые губы.

– Что тебе нужно? – спросила она.

– Ты, моя сладкая. Ты и все, что есть в тебе. Ты вернула мне отца. Ну, если не самого отца, то шанс помириться с ним. Ты показала мне, что у меня могут быть семья, друзья, счастливая жизнь. Ты заставила меня почувствовать себя так, словно я что-то значу, и я хочу сделать тебе ответный подарок – дать то, чего хочешь ты. Даже если все, что я могу, – это поджарить тебе оладушки на завтрак.

– Коул, а я ведь тоже тебя люблю.

Глаза ее искрились смехом и счастьем, и Коулу впервые за долгое время дышалось легко и свободно.

– Кроме того, я ведь так и не научилась готовить.

– Скажи мне «да», и тебе никогда не придется этому учиться.

Эрин чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза.

– Сказать «да» в ответ на что? – спросила она очень серьезно.

Коул полез в карман за одной вещицей, ради которой тоже потратил кое-какое время на Манхэттене, и достал маленький обитый бархатом футляр.

– Ты уже носишь моего ребенка. Выходи за меня…

И Эрин расплылась в улыбке.

– Да!

И тогда Коул почувствовал такую легкость, словно мог бы взлететь, если бы захотел. Теперь он знал, что такое счастье. И в этом тоже была заслуга Эрин.

– Ты уверена? Кольцо ты еще не видела.

– Кольцо – это как глазурь на торте. Я всегда хотела только тебя. – Она провела ладонью по его щеке. – Но все равно покажи.

Он с щелчком открыл футляр, и она увидела кольцо из белого золота с бриллиантом. Просто и элегантно. Достойное украшение для достойной женщины.

– Как ты мог… Я хочу сказать, этот бриллиант, он же такой большой!

– Мне раньше не на кого было тратить деньги. – Коул надел кольцо ей на палец, зная, что оно сядет как влитое. Он уже попросил ее руки у отца Эрин, а у матери узнал размер кольца.

– О Боже, как красиво. – Эрин вытянула руку, любуясь игрой света на камне. – Мне оно очень нравится, потому что это ты мне его подарил.

«Так, осталось еще кое-что», – подумал Коул.

– Я купил тот дом, что построил Ник.

– Что? – взвизгнула Эрин. – Зачем?

– Для начала потому, что тебе он понравился. Во-вторых, мы уже жили там вместе, и ты должна признать, он идеально подходит для нашей семьи.

Эрин обхватила Коула руками за шею и крепко поцеловала.

– Я даже не знаю, что сказать. Ты прав. Он идеально подходит нам и нашему ребенку. – Она вздохнула и с замиранием сердца добавила: – Нашей семье.

Коул, не выпуская ее из объятий, кивнул:

– Это всего лишь добавочная порция глазури на торт, моя сладкая.

Она засмеялась.

– Ты уверен, что не будешь скучать по своей работе? – спросила она, внезапно нахмурившись.

– Я начинаю собственный бизнес. И он будет успешным. Я потом объясню все подробно, но если в общих чертах, речь идет об охранном агентстве, в котором будут задействованы мои бывшие сослуживцы. Со мной все будет хорошо. Хочешь знать почему?

Она кивнула.

– Все потому же. Потому что у меня есть ты. А все остальное…

– Всего лишь глазурь на торте, – одновременно проговорили они.

– Я люблю тебя, – сказала Эрин, скользнув ладонью ему под футболку.

– Я тоже тебя люблю.

Эрин устроилась поуютнее, сидя у него на коленях, положив голову ему на плечо, и Коул знал, что глазурь – это хорошо, но главное, что ему нужно от жизни, – это Эрин.

Эпилог

– Ты уверена, что детское сиденье хорошо закреплено? – спросил Коул. Он сидел за рулем новенького «форда-юкона», который купил специально, чтобы привезти младенца из роддома. – Ты ее пристегнула?

– Все хорошо, – сказала Эрин, глядя на розовый сверток в люльке. Девочка спала, и ей, на счастье, было невдомек, что ее папочка совсем потерял голову от счастья.

Эрин устало улыбнулась. Она предпочла сидеть на заднем сиденье, рядом с красавицей дочкой, которой она всего пару дней назад подарила жизнь.

Коул не только купил для своей семьи новую машину, вместительную, навороченную и, если верить ему, самую безопасную, но и новую цифровую «зеркалку» с возможностью записи и просмотра видео. Как будто этого было мало, Коул еще и установил в доме систему видеонаблюдения с видеокамерами в каждой комнате, чтобы можно было наблюдать за ребенком, где бы они ни находились. Сказать, что Коул сорит деньгами, значит, ничего не сказать.