Марина привалилась к стене, а Десмонд ринулся в комнату, закрывая лицо рукавом, чтобы защититься от жуткого смрада, валившего оттуда.

У Марины тошнота подкатила к горлу, и в ту же минуту Десмонд проскочил мимо нее, волоча на спине спеленатую Джессику, испускавшую короткие хриплые стоны, очень мало напоминавшие человеческий голос.

Десмонд небрежно свалил ее на пол и, махнув набежавшим лакеям и приказав им постоянно держать дверь, выдернул Марину в коридор.

Приковылял Саймонс и замер, простирая к Марине дрожащие руки:

– Миледи! Какое счастье, миледи! Мы уж и не чаяли видеть вас живой!

Повязка, закрывавшая голову Саймонса, съехала набок, и вид у него был самый разбойничий.

Марина только и могла, что слабо улыбнулась.

Тем временем Десмонд выхватил из-за пояса нож, который торчал там рядом с пистолетом, и одним махом разрезал путы, стягивающие тело Джессики. Она испустила облегченный стон, сменившийся криком боли, когда начали отходить затекшие суставы.

Десмонд стоял над ней, поддерживая Марину, касаясь губами ее волос.

Макбет, уже до полного бессилия истомленный суматохою, упал на бок, растянулся на всю длину и слегка высунул язык, что делало его умную морду чрезвычайно обалдевшей, будто у глупого котенка. Голову он уронил на туфлю Марины, и та теперь боялась шевельнуть ногой, чтобы не потревожить своего благодетеля.

Джессика, в лицо которой постепенно возвращались краски жизни, приподнялась на локтях, устремив на Десмонда обволакивающий взор.

– Дай мне руку, – шепнула она тихо, и Марину даже передернуло, до такой степени это был голос прежней Джессики, вновь напялившей личину слабости, нежности, покорности судьбе. – Десмонд, дай мне руку!

Он не шелохнулся.

Джессика вскочила – и Марина с коротким криком отшатнулась, словно от вставшей на хвост змеи. Но Джессика на нее даже не взглянула.

– Десмонд, – шепнула она умоляюще. – Ты должен позволить мне все объяснить.

– Не трудись, – разомкнул он, наконец, губы. – Не трудись, не трать время. Я и так довольно наслушался тебя, твоей лжи!

– Ты верил мне, – насмешливо повела бровью Джессика, но лицо ее заметно вытянулось после следующих слов Десмонда:

– Я очень старался убедить тебя в этом.

– Что ты сделаешь со мной? – испуганно спросила Джессика.

– Ни-че-го, – раздельно ответил Десмонд.

Марина вздрогнула, Саймонс издал некий протестующий звук, но Десмонд повторил:

– Ничего. Ты уйдешь отсюда живая и невредимая. Какая ни есть, ты моя сестра, и я не хочу оскорбить память нашего отца жестокостью – пусть даже и справедливой. Но взамен ты должна дать мне слово, что никогда, никогда не покажешься больше…

Он не договорил, и лицо его исказилось брезгливой гримасой:

– Уйди, уйди прочь! От тебя смердит!

– Смердит?! – вскричала Джессика, бросив на Марину убийственный взгляд. – Благодари за это свою шлюху!

– Не смей пачкать мою жену своим грязным языком, Джессика, – сказал Десмонд внешне спокойно, однако в голосе его послышалось лязганье стали. – Еще одно слово – одно! – и я позабуду о том, что с некоторых пор у меня появилась сестра!

Джессика, прихрамывая, бросилась к лестнице, верно, решив не искушать более судьбу, но в последнее мгновение не выдержала: обернулась и выкрикнула, безобразно кривя рот:

– Будьте прокляты! Прокляты! Пусть буря и ветер гуляют по твоему замку, покуда не повергнут его в прах!

Рука Десмонда рванулась к оружию, и Джессика стремглав ринулась вниз по ступенькам, но… но не успела она сделать и двух шагов, как нога у нее подвернулась, Джессика наступила на подол, качнулась вперед – и с криком покатилась кубарем по ступенькам, пересчитав их все… и застыв на повороте лестницы темной, всклокоченной массой.

Десмонд, еще крепче прижавший к себе Марину, не тронулся с места, однако один из лакеев, повинуясь его знаку, сбежал по лестнице, повернул недвижимое тело – и отпрянул с испуганным криком:

– Она мертва, милорд!

Десмонд вздрогнул.

– Она подавилась проклятием, – шепнул он потрясенно, но в следующую минуту голос его, обращенный к слугам, окреп: – Унесите ее в часовню. И тех несчастных, которых вы нашли за стеной, тоже перенесите туда. Они все будут похоронены в семейном склепе. Сэр Брайан ляжет рядом с Урсулой, Гвендолин – с Алистером. Джессика… это я решу потом. А сейчас, – он подхватил Марину на руки, – сейчас настало время уделить внимание миледи.

Десмонд размашисто зашагал по коридору, и Марина, откинув измученную голову на его плечо, успела увидеть на ступеньке лестницы туфлю со сломанным, стоптанным каблучком…

* * *

Десмонд шел так стремительно, что уже через мгновение они оказались возле его комнаты. Плечом толкнув дверь, он вошел – и Марина едва не лишилась чувств от запаха дров из пылающего камина, горячего куриного бульона, и только что испеченного хлеба, и лавандовой воды, щедро добавленной в ванну, над которой поднимался пар.

Она вдруг так ослабела, что подумала: без горничной ей сегодня, пожалуй, и не раздеться – однако Десмонд не позвал горничных, а опустился в кресло, усадил Марину на колени и принялся сноровисто расстегивать платье и стаскивать с нее.

Марина с изумлением воззрилась на него, и Десмонд кивнул, отвечая не ее невысказанный вопрос:

– Да, да. Я теперь буду сам тебе прислуживать. Ты же знаешь, что я неплохо умею раздевать женщин. Я буду тебя купать, кормить… Я вообще не выпущу тебя больше из рук. Никогда.

Марина блаженно прикрыла глаза. Его руки одновременно оберегали и властвовали. Дивные ощущения пробуждались в ней – ощущения, гораздо более близкие к жизни, чем все самые смелые мечтания, некогда томившие ее исстрадавшееся от тоски тело.

Он любит ее. Он любит ее!

– О Десмонд… Мой лорд, мой супруг… – прошептала она, закидывая голову и млея под его поцелуями. – Умоляю тебя…

– О нет. Это невозможно, – пробормотал Десмонд хрипло, соскальзывая на ковер и увлекая за собой Марину. – Я готов сделать для тебя что угодно, только не умоляй пощадить тебя!

– Что? – приоткрыла Марина изумленные глаза. – Я умоляла тебя прийти ко мне.

Их схватка была мгновенной, стремительной и бурной. На какое-то мгновение Марина лишилась чувств, однако новый поцелуй вырвал ее из беспамятства и заставил открыть глаза.

– О господи, – прошептал Десмонд. – Я обезумел. Ты чуть жива, а я готов залюбить тебя до смерти… Марион, прикажи мне, чтобы я отнес тебя в ванну, потом накормил, потом уложил в постель.

– Мне и здесь нравится, – выдохнула Марина в его целующие губы. – Перед камином тепло…

– А в России есть камины? – спросил Десмонд, осторожно, вкрадчиво лаская ее.