Я в очередной раз убеждаюсь, что Ярослава может долго терпеть и закрывать глаза на откровенное свинство, но если принимает решение, то ее уже не свернуть. Ни невнятные речи отца, ни истерики сестры, ни вопли мачехи на нее не подействуют.

Она просто сделает то, что считает нужным. Без малейшего сожаления, без угрызений совести.

***

— Ясь, ну может не надо. Я дома проведу беседу. Она больше так не будет, — лопочет несчастный отец.

— Пап, хватит. Она подвергла опасности меня. Моего ребенка. Теперь моя очередь наводить порядок. Я все припрягу, каждый ее шаг, каждое слово, которым она порочила меня. Буду добиваться наказаний по максимуму. И если ты сунешь кому-нибудь денег, чтобы ее отпустили — я суну в два раза больше, чтобы ее задержали.

— Ясь, ну как же так…

Ярослава морщится, услышав эту фразу.

— Не знаю как. Мое дело предупредить, — она дописывает заявление, ставит жирную точку и протягивает инспектору, — вот, пожалуйста. Мои данные у вас есть. В любой момент могу придти на дачу показаний.

Потом оборачивается к адвокату:

— Мне потребуются ваши услуги.

— Всегда пожалуйста, — Артем Вениаминович сдержано склоняет голову, в качестве согласия, — я готов приступить сегодня же.

— Отлично.

— Вы же родные, — снова подает голос ее отец.

— Ты сам-то в это веришь? Родные? — жестко усмехается она, — чтоб быть родными мало иметь одного общего родителя. Надо что-то большее. А вот этого у нас как раз нет. И я даже не буду врать, что мне жалко.

— Сейчас период сложный, но мы все равно семья. Я уверен, что со временем все забудется.

— Зря. Я не собираюсь ничего забывать. С меня хватит. Я ее посажу, — холодно произносит Ярослава, — на сколько смогу. Да хоть на пятнадцать суток упеку. И не дам замять эту историю.

— Ясь, ты понимаешь, что это значит? Какое это пятно на ее репутации? У нее же работа, контракты.

— А ты ей, про мою репутацию вчера сказал? Или из виду этот вопрос упустил?

По смущенному лицу понятно, что ничего он не сказал.

— Она же избитая пришла. Сказала, что это ты…

— Понятно, — криво усмехается Яська, — как всегда решил, что я девочка сильная и справлюсь сама? Ну что ж, ты прав. У меня будет адвокат, который камня на камне от ее репутации не оставит.

— Яська! — рявкает отец, — прекрати немедленно.

— Дома, на своих девочек орать будешь.

— Ты тоже моя девочка.

— Пап, я давным-давно сама по себе. У тебя есть тетя Лена, которая из тебя веревки вьет, Оленька, которой надо в попу дуть и прихоти исполнять. Вот с ними и развлекайся, я больше к вам ни ногой и очень надеюсь, что вы тоже не станете лезть на мою территорию. По крайней мере насчет Ольги я приложу все усилия.

У Чернова даже лысина становится серой, когда он понимает, что Ярослава не отступит. А еще он прекрасно знает, что у него умная и сильная дочь, которой по плечу все. Даже засадить свою сестренку.

— Сразу говорю, откупиться не получится. Договориться тоже. Можешь сколько угодно меня ругать. Мне все равно. Если тетя Лена сунется — я ее пошлю, если Оля начнет верезжать — тоже пошлю. О том, что мы семья вы все вспоминаете только когда вам что-то надо.

— Кстати, о семье, — протягиваю ему тонкую папку, — это вам. Почитайте на досуге, может быть, натолкнет на определенные мысли. А нам пора, извините.

Беру ее под руку и веду прочь из этого мрачного места. Нам пора домой.

Мы выходим из участка, прощаемся с Власенко и идем к машине. Яська задумчива и спокойна. Я чувствую, как подрагивают ее пальцы в моей ладони.

— Как ты себя чувствуешь?

— Все отлично.

— Не обижали? — этот вопрос волнует меня больше всего.

— Нет. Меня вчера что-то разморило, и я проспала всю ночь, как младенец.

Зашибись, я значит по городу метался, людей на ноги поднимал, а она дрыхла. В обезьяннике. Невероятная женщина. Обожаю.

— Что в той папке, которую ты сунул отцу? — интересуется она, когда мы уже садимся в машину и едем домой.

— Безопасники, которые работали над твоим вопросом, копнули немного, пытаясь выяснить, что это за Оленька такая и какие у нее связи.

— Что нашли?

— По ней? Ничего особенного. Пустышка. Зато у твоей мачехи обнаружились подозрительные счета. Очень сомневаюсь, что твой отец дает ей столько денег на карманные расходы. Ребята не разбирались в чем там дело, такой задачи перед ними не стояло, но я уверен, что хитрая тетя Лена потихоньку прибирает к рукам все папино хозяйство.

Яська злится. Я жду, что она сейчас начнет кричать и обрывать телефоны, в поисках справедливости, но она снова меня удивляет. Жмет плечами и равнодушно произносит:

— Пусть сам разбирается. Ты дал ему зацепку, дальше его заботы. Если не дурак — поймёт, что к чему и наведет порядок. Если нет — то сам виноват. Я готова его поддержать и помочь во всем, но только если он сам начнет действовать. А биться головой об стену и быть при этом «неблагодарной дочерью, мешающей папе спокойно жить» я больше не хочу. Мне есть чем заняться.

Все, девочка окончательно отступила от своей горе-семейки.

— Думаешь, я не права? — пытливо смотрит на меня.

— Я думаю, ты в праве поступать так, как считаешь нужным. Я поддержу любое твое решение.

— Спасибо, — рассеянно улыбается она, а потом вздыхает и горестно выдает, — не верю, что говорю это, но поехали в макдак. Я хочу большую булку с котлетой и чего-нибудь острого. И пирожок. Лучше два. И…

— Я все понял, — смеюсь, выворачивая руль в нужную сторону, — кто-то решил объесться гадостью?

— Да, — с воодушевлением кивает она, — а по дороге домой заедем в магазин. У меня целый список того, что мне хочется.

Я готов весь мир к ее ногам положить, но придется начать с малого.

Время все так же бежит вперед, не задумываясь над нашими проблемами.

На дворе лето. Жарко, на небе ни одного облака, а от нагретого асфальта поднимается дымка. В воздухе витает запах клубники.

До декрета еще далеко, но сегодня я не на работе. Взяла на выходной, потому что мне надо побыть одной, обдумать все перемены, что произошли в жизни за последнее время

Я теперь автомобилистка. Маленький красный пыжик был подарен мне Владом в день нашей свадьбы. Да, мы поженились, сразу, как только он избавился от Ольги. Без особых церемоний и толпы гостей. Я не из тех девушек, которые всю жизнь мечтают о белом платье, многоярусном торте, развесёлом тамаде и букетике, который можно швырнуть в толпу.