— Я знаю, — тянет меня за руку, вынуждая подняться, — я ушла, потому что не хотела пересекаться с любимой сестрой. И я прекрасно знаю, что она сама приперлась к тебе. Просто если бы зашла, добром бы все это не кончилось, а так, ты сам от нее избавился.

Я недоверчиво всматриваюсь в ее лицо, ищу подвох, признаки того, что врет, притворяется спокойной, а на деле вынашивает коварные планы.

— То есть ты не сердишься?

— А должна? — Ярослава насмешливо поднимает брови, — расслабься, Швецов. Я тебе доверяю. Иначе бы не решилась начать все заново.

— То есть скандала не будет?

— Если только очень попросишь.

Мне еще не верится, что все обошлось.

— На тебе лица нет, — хмурится она.

— Да просто…Я нашел твой тест, — зарываюсь пятерней в свои волосы, — и испугался. Подумал, что все. Сейчас опять разругаемся в хлам, ты передумаешь сходится и опять сделаешь…

Я даже не могу произнести вслух это слово. Оно застревает где-то в горле горьким, колючим комком.

— Ты подумал, что я опять избавлюсь от ребенка? — сипло спрашивает она.

В ее глазах отражается такая мука, что становится тошно.

— Ясь…

— Нет, Влад, — прикасается к совсем еще плоскому животу, — Никогда.

А потом, закрывает лицо руками и начинает рыдать. Я обнимаю ее, прижимая к себе. Успокаиваю, бормоча всякие глупости, целую в висок, а она цепляется за меня так, будто боится упасть.

— Прости меня, пожалуйста, — судорожно всхлипывает, — за то, что тогда наделала. Это…это было чудовищно.

— Тише, Ясь. Тише, — сжимаю крепче, чувствуя ее боль как свою, — все хорошо.

Мы оба виноваты в том, что случилось. Натворили дел. Теперь уже поздно оглядываться и жалеть, надо как-то двигаться дальше, вытаскивать друг друга из этой ямы.

Нам есть ради кого стараться.

После того, как Влад поговорил с своим отцом и сообщил Ольге о намерении развестись, я решила, что мне тоже пора действовать. Взбодрить, так сказать, нашу дружную семейку новостью о том, что мы с Швецовым снова вместе. Папу порадовать, тетю Лену…

Хотя Ольга, наверняка, уже все рассказала, и сейчас дома идет драма в трех актах, балет, а заодно психологический триллер. Ну и пусть. Я не откажусь от своего счастья только ради того, чтобы им всем было хорошо и спокойно. И сестрой отдельно поговорю, с глазу на глаз. Последнее предупреждение, так сказать.

— Ты уверена, что хочешь поехать туда одна? — с сомнением интересуется Влад, наблюдая за тем, как я собираюсь. Он прекрасно понимает, что «дома» меня ждет хорошая нервотрепка и превосходящие силы противника.

— Конечно. Я предвкушаю теплый семейный разговор.

Мне не страшно, не совестно, и вообще эмоций ноль. Просто хочется поскорее покончить с этим, потому что выяснения отношений все равно не избежать.

— Они тебе все мозги высосут.

— Ничего страшного. Послушаю вопли тети Лены о том, что ее кровиночку обидели, и папино мычание из разряда «Ну, Ясь, ну как же так», — передразниваю отца и морщусь. Он действительно будет мычать и мяться, не зная, кого поддерживать, — все, как всегда.

— Если что — звони, я тебя заберу.

— Не переживай, мой рыцарь, — целую его в щеку и иду к дверям, — с этим драконом я справлюсь сама.

Видно, что он не хочет меня отпускать, но я настаиваю на своем. Это моя битва, и я к ней готова.

— Не забывай, что ты не одна. Тебе нельзя нервничать.

— Я и не собираюсь, — прячу улыбку.

Заботливый Влад — это нечто. Интересно, если как-нибудь ночью я у него попрошу чесночного мороженого и тортик из печени дикобраза, он сам на охоту пойдет или полгорода на уши поставит?

— Звони!

— Хорошо!

Такси уже ждет у крыльца. Я устраиваюсь на заднем сиденье, называю адрес и всю дорогу просто таращусь в окно, глупо улыбаясь.

Мне так хорошо. Так спокойно, что никакие проблемы в лице семейства, не могут омрачить моего настроения.

На первом этаже горит свет. Сквозь приспущенные шторы я вижу отца, красного словно свекла, и тетю Лену, которая ходит из стороны в сторону, эмоционально размахивая руками. Я даже знаю о чем они разговаривают.

Тихо захожу внутрь, прислушиваясь к голосам, доносящимся из гостиной. Мачеха буянит и совсем не похожа на ту теплую, румяную женщину, пекущую сладкие булочки. Я только слышу ее нервное:

— Звони ей, немедленно!

Дайте угадаю, о ком речь.

С ухмылкой достаю из сумки телефон — так и есть, на экране высвечивается лысая папина голова.

Эх, папа, папа. Не судьба тебе нас всех помирить.

— Не берет? Мерзавка!

— Лена, — отец произносит самым разнесчастным тоном. Мне его даже жалко. Тяжело, наверное, разрываться между теми, кого любишь.

— Что, Лена? Что?! Неужели не видишь, ей на все плевать. Ольгу предала, тебя совсем не уважает, даже на звонок не может ответить!

Интересно, как часто в этом доме звучат такие разговоры? Она тебя не уважает, не любит, не понимает. Не то что Оленька…

— С уважением все в порядке, — захожу в гостиную, — как видите, приехала лично.

Мачеха тут же подбирается, а отец от волнения становится совсем багровым:

— Ясь…ну как же так?

— А вот так, — жму плечами и усаживаюсь на кресло, напротив него, — по какому поводу ругань?

Стерва во мне не хочет мирного разрешения конфликта. Я намеренно подливаю масла в огонь.

— Ты еще спрашиваешь? — она подлетает ко мне.

Нависает сверху, как коршун, но вместо того, чтобы нервничать и оправдываться, я расслабленно откидываюсь на спинку кресла, кладу руки на подлокотники и с улыбкой интересуюсь:

— Спрашиваю!

— Ты соблазнила мужа своей сестры!

Ничего себе! Так я, оказывается, роковая соблазнительница? Приятно.

— Воспользовалась тем, что вы работаете вместе…

— И обесчестила его прямо на рабочем столе? Может еще пришла к нему в трусах и бусах?

— Именно так.

Зашибись. То есть Оленька не стала придумывать что-то новое и просто переложила свои действия на меня.

— Не стыдно тебе так поступать с сестрой? Она весь день плакала!

— Уже не плачет?

— Ушла куда-то…

— Вот видите, все с ней в порядке, раз гулять отправилась.

— Ты злая и бесчувственная! И подлая! Я вам сколько раз повторяла, чтобы не смели ругаться из-за мужиков?