– Виноваты они, а отвечать вам, – еще быстрее, пока непрервали, сказал Спартак. – Когда выяснится, что здесь находится человек,которого без постановления суда и...

Тут-то оперативник его и прервал – коротким тычком в зубы...

Барак, похожий не то на сарай, не то на амбар, сырой ихолодный. Крошечные окна под самым потолком, похожие на амбразуры. Ряды шконок.Параша неподалеку от выхода – простой жестяной бак, накрытый крышкой.

В полубессознательном состоянии Спартак раскинул матрас напервой попавшейся свободной «кровати», рухнул на него прямо в одежде иотключился.

Так и начался новый виток в жизни Спартака Котляревского.

Следующий день начался с утренней поверки, однако послезавтрака вновь прибывших на работы не погнали – было объявлено, что руководствопошло навстречу пожеланиям, на работы завтра, пока определимся, кто на чтогоден, так что устраивайтесь, выберите старост, актив, дежурных и прочая,прочая, прочая...

Все, кто ехал в вагоне, оказались в одном бараке, причемворы немедля отделились и отгородились. Вообще, состав лагеря, как очень скоровыяснилось, был весьма пестрым: среди политических были и чечены, и прибалты, ибандеровцы, и поляки; среди блатных встречались и «махновцы», и польские воры,в общем – вся радуга...

* * *

...– Ну и, короче, выяснилось, что ошибочка вышла. Так чтоэтого финна сегодня отправят обратно, – закончил сержант Степанов,переминаясь с ноги на ногу. – Завтра с утра в поселок машина пойдет,подвезет его... а оттуда до станции сам уж как-нибудь, это, дошлепает. Небоярин поди.

И он потупился виновато, примолк, хотя, ежели откровенно,его вины в происшедшем не было ни грамма.

Молчал и Кум, сиречь начальник оперчасти лагеря, – он вэтот момент был занят архиважным делом: аккуратно наливал в металлическуюкружку кипяток из мятого чайника, немного, на треть примерно. Сержант исподлобьянаблюдал за этим процессом.

Каждое утро Кум начинал с этого, с позволения сказать,ритуала – с кипящего чайника и кружки... Нет-нет, ничего необычного и уж темболее подозрительного. Любой из подчиненных Кума, сиречь из сотрудниковоперчасти (или, как говорит контингент, абверовских кумовьев), утречкомзаглянув к своему начальнику и застав его за этим занятием, ничуть увиденномуне удивится. Ну разве что решит: «А чего ж в кабинете-то? Проспал Кум, чтоли?..»

И будет категорически не прав. Потому что вот уже долгоевремя в кабинете начальника оперативной части каждое – каждое! – утроначиналось именно с этого.

С ритуала. А иногда – вот как, например, сейчас –ритуал совмещался с работой.

– Ну-ну, продолжай, – бесстрастно подбодрил онсержанта. Отошел от зеркала и достал из ящика стола нож. – Что замолк, а?Я слушаю предельно внимательно.

– Так, собственно, это вроде как и все... – буркнулСтепанов.

Кум хмыкнул, вернулся к зеркалу и принялся неторопливострогать в кружку ломтики хозяйственного мыла. Потом вытер нож, положил обратнов стол, взял кисточку с полки под зеркалом и взбил мыльный раствор в пену.Сказал лениво:

– Все-то оно все... А вот скажи-ка мне, товарищ сержант, кактак получилось, что совершенно случайного человека хватают за жабры на каком-тозанюханном полустанке, пихают в поезд – заметь, кстати: в спецпоезд – и ни стого ни с сего привозят в лагерь, за порядок в котором отвечаю и я в том числе?Без суда? Без сопроводительных документов?!

Еще чуть-чуть – и голос его сорвался бы на крик.

– Так я ж и говорю: ошибка вышла... – хмуро буркнулсержант.

Кум шумно выдохнул воздух, постоял несколько секунд сзакрытыми глазами, потом невозмутимо обмакнул помазок в пену, встряхнул и сталнамыливать щеки, глядя в зеркало.

Нет, ребята, что ни говори, а альтернативный путь –только водка. Много водки. Ну, или спирт на крайняк. Но все равно – многоспирта... Однако ж, видите ли, спиваться, подобно Хозяину Климову, у Кума душанапрочь не лежала.

– Миленькая ошибочка, – сказал он, не прекращая ритуалабритья. – То есть кто-то из наших будущих постояльцев по дороге ушел врывок, конвой его профукал и, чтобы не нарушать отчетность, замел ни в чем неповинного финского жителя. Выдал его за беглого, да?

– Выдать-то выдал... – помялся Степанов. – Воттолько в рывок никто не уходил. Этот чухон лишним оказался...

Кум бросил помазок в кружку, раскрыл бритву, пару раз провелпо ремню, направляя, и приступил к основной части ритуала – собственно кбритью. Спросил:

– Это в каком это смысле – лишним?

– Ну, то есть, там такая ерунда получилась... – путаясьв словах, принялся объяснять сержант, отчего-то глядя на портрет Дзержинскогонад начальничьим столом. – В общем, в Ленинграде к паровозу прицепиливагон. Лейтенант, который из конвоиров, ведомость переписал, ну, то есть добавилк прежнему списку новые фамилии... Вот, а в том вагоне зек один к нам ехал,тоже чухон, между прочим, а фамилия у него, извиняюсь, Хей-кинн-хейм-ме, –заковыристое слово Степанов произнес медленно и по слогам, однако ж беззапинки. – И фамилия эта в строчку, вишь ты, не влезла! И лейтенантперенес ее на следующую строчку. И машинально на той, второй, строчке номерпоставил... Вот и получилось, что полфамилии – это один человек, а пол –другой.

– Ага.

Неведомо откуда и неведомо почему в памяти вдруг всплылизвание и фамилия: «поручик Киже», – но кто таков сей поручик и с какогоперепуга он вдруг вспомнился, начальник оперчасти не знал.

– И что же, – сказал он и надул щеку для пущей чистотыбритья, – этот, Хренайнен который, доехал до нас?

– Да в лучшем виде!

– А тот... второй финн?

– Дык сегодня обратно отправим... со всеми положеннымиизвинениями...

– А отчетность?

– Товарищ начальник, дык все же сошлось: сколько фамилий –столько людей...

– Но в ведомости-то на одного больше числится!

Товарищ начальник отвернулся от зеркала и пристальнопосмотрел на Степанова.

– Смир-рна, – сказал он.

Сержант мигом вытянулся во фрунт.

– Голубь мы мой, – сказал Кум проникновенно, – тысам-то понимаешь, что несешь? В ведомости после фамилии любого заключенногоставятся его имя, отчество, дата рождения, статья, срок... И что было написанорядом с фамилией несуществующего финна? Что-то же должно быть написано! Кто-тоже должен был вписать в ведомость его данные?!

– Не могу знать, – вздохнул Степанов.

– Ну ладно, – не слушая, продолжал начальник, –кто-то то ли по дурости, то ли по пьяни ошибся. Но там, насколько я знаю, тамбыло двое: капитан и лейтенант. Не считая прочей шушеры при погонах.И никто из них даже не заметил, даже, черт возьми, не заподозрил, чтопроисходит какая-то хрень?!