Она по-прежнему сидела на земле и чувствовала себя маленькой и жалкой. Почему всем счастье достается так легко, а у нее ничего не получается, как бы она ни старалась? Это же нечестно! Что, у нее не было выбора с самого начала, и все это – наказание за то, что она не пошла по пути Великих Кланов?

Она хотела, чтобы ее убили здесь. Героическая смерть в бою наверняка понравится ее бабушке, а самой Алесте уже будет все равно. Ей не придется сомневаться, беспокоиться и искать выход. Смерть обнуляет все, становится тихо и спокойно, как в детстве, когда она искала укрытия в темных уголках поместья Арбор.

Но сейчас ей было одиноко – так, как никогда раньше. Алеста всегда знала, к кому обратиться за помощью, кому позвонить, кого пригласить, она умела наполнять свою жизнь людьми. Вот только все это внезапно оказалось ненастоящим: если Андрей так легко отрекся от нее, то остальным своим человеческим друзьям она тем более не нужна. Нет смысла дергаться или даже вставать на ноги, нужно просто подождать здесь, сидеть, склонив голову, чтобы Рошель было удобно нанести последний удар.

Вокруг нее бушевала битва, а она сидела и ждала – целую вечность. Одиночества она боялась больше, чем смерти, настолько, что магия, уже, казалось, мертвая, легко коснулась ее души мягким теплом. Что она делала маленькой девочкой, когда ей, драгоценной наследнице, запрещали играть с детьми недостаточно высокого происхождения? То есть, со всеми без исключения. Она плакала, надеясь получить жалость бабушки, но жалости не было, и Алеста пряталась в саду. Тогда она и обнаружила, что слышит голоса растений – вечных союзников клана Арбор, которые обычно сохраняли благородное молчание, а с ней вдруг заговорили.

Они убаюкивали маленькую заплаканную девочку, укрывали ее своими ветвями и шептали, шептали…

Все хорошо. Ты одна из нас. Мы защитим тебя.

Мы всегда будем с тобой, мы примем тебя – мы видим тебя!

Алеста вдруг поняла, что ей это нужно, прямо сейчас, нужно как воздух. Деревья не могли спасти или защитить ее, но они могли поддержать ее, отвлечь от страха, пока за ней не придет Рошель. Они все понимали лучше людей, именно поэтому она запрещала себе слышать их голоса все эти годы. Сдержать магию она могла без труда, одним усилием воли, а вот голоса деревьев… от них так просто не избавишься.

Таблетки у нее забрали, и она знала, что услышит голоса, если перестанет сдерживаться. Алеста ставила блок скорее по привычке, чтобы деревья не отвлекали ее во время спасения Андрея. Но теперь-то все закончилось и спасать некого! Конечно, в Пустоши-42 осталось совсем мало живых растений, но пара десятков наберется, ей этого с лихвой хватит. Ей только и нужно, чтобы они пели ей колыбельную, успокаивали ее, пока все не завершится.

Она сняла блок – и услышала голоса, ворвавшиеся в ее голову злыми криками.

Предательница!

Обманщица… лгунья!

Посмотрите, это же леди Арбор, пора склониться в почтении! Но что это? У леди Арбор нет лица!

Потому что ее самой нет, только ложь!

Она никогда не чувствовала такой злости от деревьев, даже не знала, что они на это способны. В ее детстве все растения были милыми, флегматичными созданиями, добродушными, никогда ни о чем не просившими. Но деревья в Пустоши-42 напоминали ей толпу, собравшуюся вокруг эшафота.

Она сжалась, словно в нее полетел целый град камней, зажмурилась, потом открыла глаза и увидела, что ее руки, прижатые к земле, дрожат мелкой дрожью. Алеста попыталась вернуть блок на место, чтобы избавиться от этих чудовищных голосов, но было слишком поздно. Ворвавшись в ее сознание, они не желали уходить, как будто они долгие годы ждали возможности выговориться.

Леди Арбор, мы так любим тебя! Подари нам еще больше своей замечательной лжи! Ты говорила тем, другим, что ты на их стороне. Но ты бросила их!

Предала!

Ушла!

Бабушка когда-то говорила ей, что растения разных миров связаны, но никто, даже клан Арбор, не знает, как. Алесте это казалось смешным: ну как они, не способные путешествовать между мирами, могут быть связаны? А оказалось – вот как…

Получается, эти деревья знали о ней все. Их обвинения были не просто обидой на всех колдунов или всех людей, они ненавидели именно ее, они знали, что она сделала.

Это было несправедливо – настолько, что она не выдержала и крикнула:

– Я просто хотела жить! Настоящей жизнью, моей!

Какая жизнь твоя? Какая из масок заменит твое лицо?

Ты хоть сможешь найти себя в паутине собственной лжи? Или больше некого искать? Зачем одной девушке столько лиц?

В Пустоши-42 гремел и ревел бой, вой нелюдей и шум взрывов заглушали ее голос. Об Алесте на время все забыли, ее слышали только деревья, но это было к лучшему.

Она не обязана была отчитываться перед ними – всеми этими засохшими деревяшками, гнилыми пнями, пожухшими лианами. Разве они могут ее судить? Да что они вообще знают! Однако Алеста не прекращала разговор. Она пыталась доказать им то, что хотела доказать и себе. Она не знала эти деревья, и все же они были связаны с теми, кто когда-то шептал «Мы всегда будем тебя любить». Она нуждалась в этой любви и хотела ее вернуть, хотя бы перед смертью.

– Я сражалась за счастье, и оно того стоило!

Предательство оправдалось?

Ты стала идеальной? Идеальной куклой. Нужно только больше притворяться.

– У меня была хорошая жизнь, – твердо произнесла Алеста. – Я покинула кластерные миры. Я стала жить во внешнем мире – который породил всех вас! Я всего добилась сама. Всего, мне не понадобилось покровительство клана Арбор! Это была не маска, как вы говорите, а моя настоящая жизнь. Я начала с нуля, получила образование, хорошую работу. Я отлично зарабатывала, мне на все хватало денег. У меня был жених, были друзья, меня уважали, я могла купить…

Она вдруг запнулась, не в силах продолжать. До Алесты наконец дошло, как глупо то, что она говорит. Образование, работа, квартира? Жених и зарплата? Серьезно? Да какое деревьям дело до всего этого – того, из чего создается стандартное счастье.

Только счастье ли это на самом деле? Она так хотела уйти от воли своего клана, что сама не заметила, как добровольно перекроила себя под другой шаблон. Эталон человеческой успешности: деньги, квартира, машина, муж. Это не было нужно ей, она просто стремилась к тому, что другие признали бы престижным, похвалили бы ее, сказали бы, что она молодец, она – хорошая девочка.

Деревья были правы. Она сменила одну маску на другую, так и не попытавшись открыть миру свое настоящее лицо. Да что там миру – самой себе! После стольких лет гордой самостоятельности она осознала, что совсем не знает саму себя. Большую часть важных решений она принимала или для одобрения, или вопреки кому-то.

А как же ее желания? Свободный выбор? Сильная, независимая женщина.