— Я могу узнать почему?

— Я еще не нашел Мула.

— А ты считаешь, что можешь его найти?

— Да. Я так считаю, — он повернулся на бок и посмотрел наотца, — если хочешь, я обязан его найти. И мне кажется, что я смогу этосделать.

— Приятная самоуверенность. А что тебе мешало это сделать зацелый месяц?

— Я к нему подбирался.

— Сумел подобраться?

— Кажется, сумел.

— В таком случае ты можешь сказать, где его найти?

— Нет, не могу.

— Тогда я тебя не понимаю.

— Я вошел в игру, — попытался объяснить сын, — я уже изучилего приемы, его манеру игры. Я знаю, как вести эту игру. И хотя пока у меня неткозырей, но я чувствую, что смогу победить.

— В таком случае оставайся, — кивнул отец, — только с однимусловием.

Во время твоей игры тебе можно подсказывать?

— В каком смысле?

— Я собираюсь остаться рядом с тобой и иногда подсказыватьтебе, какой ход может оказаться самым сильным. Твои правила игры разрешаюттакие подсказки?

Дронго развел руками. В этот момент в палату вошли ПавелГурвич и Алиса Линхарт. Увидев пришедшего в себя Дронго, гости бросились кнему, принялись пожимать руку. Алиса на радостях даже поцеловала его.

— Тебе два дня кололи снотворное, чтобы немного отдохнул.Врачи считали, что ты получил по-своему сильный психологический шок и тебенужно было немного отдохнуть, — объяснила она.

— Сначала мне нужно сбрить эту бороду, — потрогал свое лицоДронго, — а потом я собираюсь выйти из больницы и искать Мула.

— Последний раз его видели в Бейруте, — сообщил Гурвич, —после чего он покинул Ливан. Где он сейчас — мы не знаем. Но по данным нашейагентуры, он собирался в Европу.

— А где Красавчик?

— Мы его упустили.

— Что-нибудь нашли в их номерах?

— Ничего особенного. Наркотики, оружие, обычный набор. Нотебе нельзя сейчас выходить. Врачи считают, нужно отлежаться. Хотя бы неделидве-три. Иначе твой организм просто не выдержит. У тебя была в прошлом годусильная ишемия. И остался рубец на сердце.

— Спасибо, что сказал, — отмахнулся Дронго, — мне все равнонужно вставать. Я не люблю долго лежать. Это не для меня.

— Мы его найдем, — пообещал Гурвич. — Мы его обязательнонайдем.

— Я не буду лежать, — поднялся Дронго. У него закружиласьголова, и он глухо закашлял. — Мне нужно просто немного прийти в себя.

— Скажи ему, — потребовала Алиса, глядя на Гурвича.

— В Баку нашли убийцу Велиева, — сказал Гурвич. — А мыобнаружили в номере Салеха Фахри подробную карту Лазурного берега Франции. Итеперь точно знаем, что следующей точкой их маршрута будет Франция. Поэтому тыможешь считать свое расследование завершенным. Мы постараемся найти его именнотам.

— А эти трое, которые жили в «Шератоне»? Вы их проверили?

— Конечно, проверили. Но похоже, что твои подозрения на этотраз не оправдались. Эти трое не имеют к террористам никакого отношения. Онипросто люди, слишком долго проживающие в «Шератоне».

— Нет, — возразил Дронго, — среди них должен быть кто-тоодин, который очень интересовал террористов. Я об этом подумал еще тогда, когдадвое чистильщиков окон оказались убийцами. Они ведь действительно чистили окнав этом отеле. И, очевидно, следили не только за мной. Там был еще кто-то, ктоих очень интересовал. Каждый из террористов дважды в день подходил к отелю,видимо, рассчитывая получить какую-то информацию. Они не уехали из города дажепосле убийства своих людей, только сменили отель. Поэтому я уверен, что один изтроих был очень важен для террористов. Мне нужны развернутые досье по всемтроим.

— Хорошо, — согласился Гурвич, — но напрасно ты такнервничаешь. Мы уже все знаем.

— Лазурный берег большой. Где именно будут террористы? Илиты считаешь, что вы сможете прочесать все города южного побережья Франции?..Нужно знать точно, где и когда они нанесут свой удар.

— Но это не может узнать никто, — пожал плечами Гурвич,после случившегося в Дамаске Ахмед Мурсал вообще перестал появляться на людях.Мы не знаем, где он и где его люди. Он больше никому не верит.

— Досье на всех троих, — упрямо произнес Дронго. — И моюодежду, — добавил он чуть тише.

Выйдя из больницы, Дронго поселился в «Хилтоне», находящемсяна побережье. В соседнем номере остановился отец. Тель-авивский «Хилтон» былпоследним в ряду стоявших на побережье отелей, и рядом с ним уже возводилоськакое-то здание. Из отеля можно было попасть на пляж, пройдя либо черезресторан первого этажа, либо по коридору. В отеле был также японский ресторан,в котором с удовольствием обедали японские и американские туристы.

Именно сюда, в отель, Гурвич привез три досье на гостивших вДамаске людей. Дронго читал их внимательно, иногда делая какие-то отметки. Емубыло важно понять основные мотивы действий террористов и, поняв причины,побудившие их остаться в Дамаске, просчитать возможные действия Ахмеда Мурсалаво Франции.

К этому времени по всему южному побережью Франции ужеработали сотрудники МОССАД, пытавшиеся вычислить, где именно и когда нанесетсвой основной удар Ахмед Мурсал. Дронго иногда выходил из своего номера, чтобыпообедать вместе с отцом. Тот любил часами сидеть у моря, глядя на его синиеволны. Средиземное море в этой части света напоминало Каспийское, а выгнутаяполоса тель-авивских пляжей отчасти напоминала бакинскую полосу прежнегобульвара. По вечерам приезжала Алиса Линхарт, которая была в полном восторге ототца Дронго. Ему тоже нравилась молодая женщина, и они втроем отправлялисьобедать в какой-нибудь маленький ресторанчик.

Дронго забывал в эти редкие минуты, почему он находится вэтой стране.

Отец рассказывал смешные, давно забытые истории, и АлисаЛинхарт громко смеялась. Они говорили обо всем и ни о чем, пили легкое вино иказались беззаботными туристами. А вечером он возвращался в номер и продолжалсидеть над картами, маршрутами террористов, над личными делами троих гостей,вспоминая слова Али Гадыра Тебризли, генерала Райского, генерала Светлицкого идругих.

Ему нужно было понять дальнейшие действия террористов, онсмутно чувствовал, что находится на пути к разгадке.

Иногда ночью приезжала Алиса, и тогда он откладывал своибумаги ради общения с женщиной, которая ему нравилась. В один из дней онпредложил отцу съездить в Иерусалим. Они вызвали машину, чтобы доехать догорода, давшего миру сразу три религии. В дороге водитель, говорившийпо-русски, долго расспрашивал их обо всем, рассказывал о своей жизни. Онприехал в Израиль совсем маленьким мальчиком, еще в начале семидесятых. Егосемье, проживающей в Бухаре, пришлось пройти через неимоверные испытания,добиваясь права на выезд в страну своих предков. Отец в течение двух лет неработал, над мальчиком издевались в школе.