– Вы шутите, – говорит он, но, когда Леопольд не отвечает, встает немного прямее. – Вы объявили войну Селларии после того, как сказали, что не будете этого делать. Это все, о чем сейчас говорят в Кавелле.

– Значит, это слух без оснований, – заявляет Леопольд, качая головой. – Ты был там, когда я принял решение этого избежать. Ничего не изменилось.

Один из гвардейцев откашливается:

– При всем уважении, Ваше Величество, я был одним из тех, кто сегодня утром вывесил в городе объявления о войне. Пока мы это обсуждаем, дворец набирает солдат.

Сбитый с толку Леопольд смотрит на неподвижную Софронию.

– Твоя мать, – говорит она достаточно тихо, чтобы другие не слышали ее. – Она действовала у нас за спиной.

Леопольд качает головой.

– Она бы не стала. Ковье или Вернинг, может быть…

– Ковье и Вернинг не смогли бы и ботинки себе застегнуть без руководства. Руководства твоей матери. Она хотела войны, и, когда ты не сдался, решила действовать за твоей спиной, – говорит Софрония. К ее губам подступают и другие слова: о письме Чезаре, о том, что целый год с тех пор, как Леопольд занял трон, Евгения растрачивала военную казну Темарина, о том, как она тихо замышляла заговор против него и всей страны, – но она держит язык за зубами. Пока они не одни, не время для таких разговоров. Тем не менее, ее слова шокируют его.

Она смотрит на стражу и Анселя.

– Мы не собираемся воевать. Это… недопонимание. Сейчас мы с этим разберемся.

– Слишком поздно, – произносит новый голос позади них. Софрония и Леопольд поворачиваются и видят приближающуюся Евгению, вокруг нее развевается шелковая ярко-фиолетовая юбка. Софрония понимает, что она не выглядит самодовольной. Это странно, ведь она получила то, над чем работала как минимум год.

– Я надеюсь, ты не имеешь к этому никакого отношения, мама, – тихо говорит Леопольд.

– Я? – спрашивает Евгения, поднимая брови. – Не я отправила объявление войны Селларии.

– И не я! – огрызается Леопольд.

– И все же они его получили. Я так понимаю, его подписал ты.

– Подпись можно подделать, – говорит Софрония. Она это знает, потому что должна была подделать подпись короля Варфоломея, чтобы втянуть в войну и Фрив, хотя сама по себе подпись ничего не значит.

– Судя по тому, что мне рассказали мои шпионы при дворе Селларии, письмо было с печатью, – добавляет Евгения, словно читая мысли Софронии. – Отмеченной каплей крови.

– Это не моя кровь, – говорит Леопольд.

Евгения пожимает плечами.

– Эмпирей смог бы легко это прояснить.

– Но в Селларии магия вне закона, – заканчивает Софрония, понимая, что хочет сказать Евгения. – Так что они никогда не узнают правды. И теперь у них печать и подпись, отмеченная якобы кровью Леопольда, и безумный параноик-король на троне, который воспользуется любым предлогом, чтобы снова разжечь Целестийскую войну.

На всем этом явно находятся отпечатки пальцев ее матери, но Софрония не понимает, как они туда попали.

Не в силах сдержать улыбку, Евгения медленно кивает.

– Это означает, что, нравится тебе или нет, сейчас мы с Селларией находимся в состоянии войны.

Леопольд качает головой.

– Я скажу им, что это была ошибка.

Евгения смотрит на нее, и Софрония видит, что теперь она выглядит самодовольной.

– Ты не можешь, – обращается Софрония к Леопольду, и ее сердце наполняется страхом. – Подобные разговоры лишат тебя всякого доверия со стороны народа. А Селлария не поверит, что это была ошибка. Мы можем отказаться от войны с ними, но они все равно нападут на нас.

Блестящий ход – загнать Темарин в угол. Евгения утверждает, что она этого не делала, и Софрония ей верит. Она узнает работу своей матери, когда видит ее, и с замиранием сердца она понимает, что точно знает, как она провернула это и кто ей помогал. Не говоря ни слова, она проталкивается мимо Евгении, оставляя Леопольда, стражников и Анселя позади, и спешит в свои покои. Она смутно слышит, как Леопольд зовет ее по имени, но игнорирует его. Она бежит через свою гостиную, в спальню, к шкафу, где спрятала печать короля Варфоломея.

Там, в ящике, который прислала Дафна, она находит письмо сестры и образец почерка короля Варфоломея. Но печати с его кровью больше нет.

Печать Фрива, Северная звезда, отличается от Палящего солнца Темарина, но Софрония представляет их обе, поэтому понимает, как можно поднести иглу к воску печати прежде, чем он затвердеет, и провести солнечные лучи. Если бы кто-то присмотрелся, то смог бы увидеть разницу, но зачем им вообще смотреть? На письме стоит имя и подпись Леопольда, а само письмо сообщает новости, которых король Чезаре, должно быть, долго ждал.

Именно так поступила бы Софрония. Но она этого не сделала. Значит, это сделал кто-то другой.

Софрония находит Виоли в маленькой комнатке у королевских покоев, которую ей дали, когда она стала служанкой королевы. Софрония не стучится, поэтому Виоли удивленно вскакивает с кровати, на которой сидит с раскрытой на коленях книгой. Книгой, которую, как Виоли сказала Софронии, она не смога бы прочесть.

Но Виоли, кажется, не помнит этого. Или же надеется, что этого не помнит Софрония, потому что продолжает держать книгу перед собой и улыбается.

– Софи. Извини, я тебе понадобилась? Я думала, ты с королем.

Софрония переводит взгляд на книгу, затем снова на Виоли.

– Я хочу, чтобы ты ушла, – произносит она холодным и спокойным голосом. – Сейчас же. У тебя будет несколько минут, чтобы собрать свои вещи, а потом я прикажу стражникам вывести тебя из дворца.

Виоли делает к ней шаг, но Софрония останавливает ее, подняв руку.

– Софи, – начинает Виоли.

– Для тебя – Ваше Величество. Надеюсь, ты найдешь дорогу обратно в Бессемию самостоятельно. И когда увидишь мою мать, передай ей привет. Надеюсь, все то, что она тебе предложила, того стоило.

Софрония поворачивается и направляется к двери. Когда ее рука уже на ручке, Виоли подает голос.

– Жизнь моей матери, – мягко говорит она.

Софрония оглядывается через плечо.

– Что?

– Это то, что она мне предложила. Моя мать больна, врач сказал, что у нее вексис.

Софрония морщится. Вексис – это заболевание мозга, и по мере его развития больной теряет рассудок, и никто не знает, что вызывает эту болезнь. Прошлое становится настоящим, настоящее становится прошлым. Часто люди не знают, кто они такие, или не узнают лица своих ближайших друзей и родственников. Это почти всегда приводит к летальному исходу, и есть только одно лекарство.

– Мы не могли позволить себе звездную пыль, да и в любом случае нет гарантий, что она помогла бы, – объясняет Виоли. – Я подумала, что раз уж собираюсь ее украсть, то лучше достать самую сильную, какая только есть. Тогда я проникла в лабораторию Найджелуса во дворце. Меня сразу поймали, – горько смеется она. – Я заранее знала, что так и будет. Мне просто… было все равно. Я думала, что меня посадят в тюрьму, но представь, каково было мое потрясение, когда меня вместо этого привели к императрице.