– Нико! – зовет король Чезаре, протягивая руку к бокалу.

Николо смотрит на нее, нахмурив брови, но передает бокал королю, а тот передает его Беатрис. Она думает, что объяснит все Николо потом, когда узнает наверняка.

Беатрис берет вино, затем хмурится, как будто ей только что пришла в голову мысль.

– О, если я заболею, последнее, чего я хотела бы, – это чтобы Ваше Величество тоже заболел, – она оглядывается на придворных, держащих каждый свой стакан. Одна женщина, герцогиня Лекси, держит его так, что становится очевидно – в нем ничего нет. – Герцогиня Лекси, могу я взять ваш бокал? Кажется, вы все выпили, – говорит она.

– Я… конечно, Ваше Высочество, – соглашается женщина, хотя, похоже, ей это не нравится. Но когда король жестом просит ее поторопиться, она быстро передает бокал Беатрис, которая наливает себе небольшое количество королевского вина. Беатрис делает вид, что отпивает, и улыбается королю.

– Спасибо, Ваше Величество. Это очень освежает.

Вернувшись в свои покои, она быстро здоровается с рассеянно читающим книгу Паскалем и идет в свою гардеробную, где на фальшивом дне своей шкатулки для драгоценностей находит небольшой стеклянный флакон. Она переливает вино из кубка туда и начинает писать письмо Дафне.

Леопольд ведет Софронию по лабиринту дворцовых коридоров, в которых она плохо ориентируется даже спустя месяц пребывания во дворце. Они поднимаются по такому количеству винтовых лестниц, что у нее начинают болеть мышцы ног, а дыхание становится прерывистым.

– Еще немного, – обещает он через плечо, хотя тоже кажется запыхавшимся.

Софрония гримасничает, но сдерживается и продолжает следовать за ним вверх и вверх, пока, наконец, он не толкает деревянную дверь и не вводит ее в маленькую комнату, освещенную только полуденным солнцем, льющимся через единственное широкое окно.

Комната круглая и, возможно, самая маленькая из тех, что она видела во дворце. Если они с Леопольдом возьмутся за руки, то другой рукой вполне могут дотянуться до противоположных стен. В ней вообще нет мебели, только на каменном полу расстелен изношенный цветной ковер.

– Это самая высокая сторожевая башня в королевстве, – говорит он ей, отвечая на вопрос, который она не задавала. – С тех пор, как закончилась война с Селларией, от нее мало толку, но вид отсюда прекрасный.

Он тянет ее к открытому окну и делает полукруг рукой. Когда Софрония смотрит наружу, то от открывающегося вида у нее перехватывает дыхание. Такое ощущение, что перед ней, простираясь до самого горизонта, раскинулся весь Темарин. Все настолько маленькое, что она внезапно снова чувствует себя ребенком, играющим с меленькими фигурками. Она с трудом различает точки внизу, которые должны быть людьми, проходящими по переполненным улицам Кавелле.

– Они похожи на муравьев, – удивленно произносит она. – И все они выглядят одинаково. Сразу и не скажешь, кто простолюдин, а кто герцог.

– Я сомневаюсь, что есть герцоги, которые осмеливаются бродить по Кавелле, – тихо говорит Леопольд. Он стоит позади нее, и его голова находится прямо над ее плечом, так близко, что, когда он говорит, она может чувствовать его дыхание на своей щеке.

Софрония указывает на особенно большое скопление точек. Наверное, сотни человек.

– Что там происходит?

– Ах, вот что я хотел тебе показать, – довольно спохватывается он. – Ты помнишь, как мы говорили о возможности создания общественного фонда? Теоретически, потребуется некоторое время, чтобы ввести пошлины, которые будут его обеспечить, но я решил, что медлить нельзя. Ты урезала значительный объем бюджета дворца за месяц, и мне удалось… побудить многие благородные семьи при дворе пожертвовать…

– Побудить? – спрашивает Софрония, оглядываясь на него через плечо и приподняв бровь.

– Пришлось оказать значительное давление, – признает он с нерешительной, робкой улыбкой. – Возможно, я очень неопределенно угрожал некоторым из них лишить их титулов или отобрать поместья. Я сказал тете Бруне, что подумываю о том, чтобы сделать ее своим новым послом в Селларии. Заметь, это очень высокое положение.

– Неважно, что их король сумасшедший, магия вне закона и они заключили в тюрьму последнего посла, которого мы к ним отправили, – говорит Софрония, закусывая губу, чтобы не рассмеяться. Она может только представить, как Бруна приняла это предложение.

– Она была… не совсем в восторге, – признает он. – Дала мне триста тысяч астр, чтобы я передумал. Я даже не подозревал, что у нее было столько денег, учитывая, что она постоянно просит увеличить ей пособие.

– Держу пари, что у нее их гораздо больше, раз она была готова расстаться с ними так быстро, – отмечает Софрония. – Сколько всего ты собрал?

– Почти два миллиона, – сообщает он с немного самодовольным видом. – Достаточно, чтобы заложить в бюджет пять продовольственных складов по всему Темарину, прямо как этот, – он направляет внимание Софронии обратно на собравшуюся толпу. – Сейчас они есть в пяти крупнейших городах, но я надеюсь, что скоро мы сможем распространить программу на более мелкие города и деревни.

– Как это работает?

– Каждое утро будет формироваться очередь, и каждый будет брать определенное количество пайков в зависимости от количества людей в их семье: набор продуктов, мяса и зерна, закупаемых у местных фермеров-темаринцев.

Софрония оглядывается на Леопольда.

– И как успехи?

Он пожимает плечами.

– Это работает. Мы открыли первый пункт только вчера утром, и царил полный хаос, потому что никому не хотелось выстраиваться в аккуратную и упорядоченную очередь. Но когда стало ясно, что это единственный способ получить еду, все немного успокоилось. Сейчас возникают некоторые проблемы относительно того, как проверить, что люди берут только необходимое. Я слышал, что есть люди, которые брали дополнительные пайки и пытались продать их с астрономической наценкой тем, кто пропустил раздачу. Это не идеальная система, но мы над ней работаем.

Софрония чувствует, как ее губы трогает улыбка.

– Посмотри на себя.

Его щеки краснеют, но он тоже улыбается.

– Да, что ж, оказывается, у меня есть к этому талант. Никто не удивлен больше, чем я сам, – замечает он, прежде чем снова указать туда, где несколько более крупных фигур движутся к пункту раздачи. Ей требуется секунда, чтобы понять, что это такое.

– Повозки? – спрашивает она, нахмурившись.

– Именно. Везут свежую дичь. Ансель познакомил меня с группой безработных из разных слоев общества. У них разный опыт, но оказывается, что после небольшой подготовки моего кухонного персонала все они вполне способны приготовить приличное тушеное мясо.

Софрония наблюдает за приближением фургонов и оглядывается на Леопольда.