– И она предложила вылечить твою мать в обмен на что? Слежку за мной? За моими сестрами тоже наблюдают?

– Нет, только за тобой, – отвечает Виоли, и ей явно становится стыдно, хотя это мало успокаивает гнев Софронии. – Ты была слабым звеном. Единственной, на кого она не могла положиться. Я должна была просто наблюдать за тобой, чтобы убедиться, что ты не сойдешь со своего пути.

– Но ты помогла мне в этом. Ты нашла для меня те счета.

– Потому что ты попросила, – возражает Виоли. – Что я должна была сделать, отказать тебе? Я думала, что когда твоя мать скажет тебе бросить это, ты…

– Но я этого не сделала.

Виоли выдыхает и резко опускается на кровать.

– Нет. Тогда твоя мать попросила меня сделать еще кое-что, прежде чем она вылечит мою мать. Найти печать, которая, по ее словам, была у тебя, написать записку почерком короля Леопольда и объявить войну Селларии. Это была такая мелочь, мне удалось закончить все за несколько минут.

– Как? – спрашивает Софрония. – Как тебе удалось подделать его подпись?

– Думаю, так же, как и тебе. Прежде, чем приехать сюда, я два года работала у твоей матери. Многие из уроков, которые получила ты, получила и я. Подделка, взлом замков, маскировка.

– И ты умеешь читать, – говорит Софрония, кивая в сторону книги.

Виоли печально ей улыбается.

– Никто не будет подозревать необразованную служанку. Ты была так занята, пытаясь спасти меня, что даже не подумала… – она замолкает, закусив губу. – Мне жаль. Я не хотела этого делать. У меня не было выбора.

Софрония крепче сжимает дверную ручку.

– У тебя был выбор, Виоли. Ты променяла жизнь своей матери на жизни миллионов темаринцев, которые не переживут эту войну, не переживут осаду моей матери. Они погибнут в бою, от голода или болезней. Ты спасла свою мать, но сколько матерей ты убила?

Виоли бледнеет, но продолжает твердо стоять на своем.

– Мне очень жаль, – повторяет она снова, и Софрония знает, что если бы могла, то она опять сделала бы это.

– Гвардейцы будут здесь через полчаса, чтобы проводить тебя, – Софрония открывает дверь, выходя из комнаты. – Если я когда-нибудь увижу тебя снова, прикажу арестовать.

С этими словами она захлопывает дверь.

«Осталась последняя надежда», – думает она, возвращается в свою комнату, садится за стол и начинает писать сестрам.

Когда входит горничная с небольшой коробкой в руках, Дафна сидит на кровати и надевает свои атласные туфельки.

– От вашей сестры, – говорит она и, когда Дафна приподнимает бровь, быстро добавляет: – Принцессы Беатрис.

Дафна пытается казаться довольной, но она уже опаздывает на бал в честь помолвки, и ее сильнее всего волнует список имен Клионы. Чего бы ни хотела Беатрис – а Дафна знает свою сестру достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что она чего-то хочет, – у Дафны сейчас нет на это времени.

– Спасибо, – говорит она горничной, забирая у нее коробку. – Ты принесешь мою накидку? Сегодня вечером особенно холодно.

Когда горничная идет к шкафу, Дафна открывает коробку, находит письмо и небольшой флакон с чем-то вроде красного вина. Похоже, что коробку не вскрывали, но Дафну это не удивляет: система безопасности во Фриве намного слабее, чем в Бессемии. Она думает, что все дело в том, что это молодая монархия и они еще не научились видеть врагов за каждым углом. С одной стороны, это должно облегчить ей жизнь, но с другой – это привело к покушению.

Она отбрасывает эту мысль и открывает письмо.

Дафна ищет знак, который указывал бы, как разгадать шифр, но ничего не обнаруживает. Она закатывает глаза. Видимо, Беатрис решила вообще не использовать его, все равно она никогда не была так одарена в этом, как Софрония и Дафна. Дафна снова перечитывает письмо, отметая ложь и пытаясь увидеть правду.

Во-первых, Дафна никогда в жизни не страдала мигренью, и, насколько ей известно, король Селларии тоже не страдает от них. Наверняка это упоминалось в шпионских отчетах.

«Не удивлюсь, если ты разгадаешь рецепт». Вот и все. Король пьет то, что налито в этот флакон, и Беатрис хочет узнать, что это. Она понимает, что в письме была пропущена пара логических шагов, но она прекрасно знает своих сестер. Иногда им не нужна логика. В Бессемии они часто разговаривали вообще без слов. Приятно осознавать, что, хоть они и далеко друг от друга, некоторые вещи не изменились. Но раздражение берет верх. У нее много и своих дел, а сейчас ей надо заняться работой Беатрис?

Она кладет флакон в ящик стола и бросает письмо в огонь. Ей нужно проникнуть в сердце мятежа, думает она, пока ее горничная накидывает ей на плечи горностаевую накидку. Беатрис придется разобраться во всем самой.

С тех пор, как Дафна прибыла во Фривийский дворец, он был тихим, как склеп. Но она не осознавала, насколько там было тихо, пока не ступила в банкетный зал, где проходит ее бал в честь помолвки. Большой зал забит членами двенадцати посетивших их высокогорных благородных семей, шести низинных благородных семей и каждого дворянина, проживающего во дворце, который соблюдал предписанный месячный траур.

Дафна слышала, что Фрив – дикое, неотесанное место, но она до конца не понимала, что это значит, до этого момента, когда ее не окутывают ошеломляющие запахи эля, жареного мяса и звуки бесчисленных разговоров. Все они громкие, а некоторые звучат с таким сильным акцентом, что она не может разобрать ни слова.

Большая комната забита телами, большинство из которых намного выше любого бессемианца, и все они в шерстяных и бархатных одеждах. Все мужчины выглядят отчаянно нуждающимися в стрижке, а женщины почти не носят драгоценностей. Дафна провела большую часть своей жизни, изучая фривские обычаи и праздники, но оказаться в их эпицентре – совсем другое дело. Она старается превратить свое выражение лица в вежливую улыбку и скрыть любой намек на отвращение, пока оглядывает комнату в поисках знакомого лица.

– О, Дафна! – доносится до нее голос. Она поворачивается и находит взглядом короля Варфоломея, стоящего недалеко от центра комнаты, с Байром и двумя мужчинами, которых она не узнает. Когда она подходит, король быстро их представляет:

– Лорд Ян Мейвс и лорд Вэнс Панлингтон.

Дафна делает реверанс каждому из мужчин по очереди. Она почти исключила лорда Мейвса из списка Клионы, но все же хорошо знать его в лицо, а лорд Панлингтон, должно быть, отец Клионы.