– Ну вот, осталось только северное крыло замка, – сказал Густав. – В нём расположены лишь гостевые покои, ничего примечательного. Но если хотите…

– Что ж, если вы говорите, что ничего примечательного… – пожала плечами Гретта. – Ваш замок столь велик. Честно говоря, я даже немного устала.

– Вам было интересно?

– Да, очень, – девушка не стала расстраивать собеседника.

– Я ещё хочу предложить вам подняться на одну из башен замка. Точнее, на восточную башню. Она выше остальных, и с неё виден почти весь Регенплатц. Драконова гора, весь Крафтбург, наше поместье Ребсток, что на противоположном берегу Рейна… Кстати, я покажу вам скалу, у которой и произошла та битва с пиратами…

Полюбоваться окрестностями с высоты башни – это прекрасно, но снова выслушивать о жестоких сражениях… Гретта тяжело вздохнула.

– Это очень заманчивое предложение, – ответила девушка. – Но прошу вас, давайте отложим подъём на башню на завтра. Я действительно немного устала и была бы не против отдохнуть.

– Хорошо, – тут же согласился Густав.

Ему тоже уже надоело играть роль учтивого кавалера. Да была б его воля, он бы с удовольствием показал бы Гретте всего одну комнату – свою спальню, и продемонстрировал бы всего одну битву – битву за девичью честь и невинность. Вот это было бы интересно, ярко, с чувством. Однако приходилось соблюдать приличия. Эти глупые лишние приличия.

– Я провожу вас в ваши покои, – предложил Густав и повёл девушку по коридору.

Ничего, осталось совсем немного до свадьбы, и тогда он даст волю и чувствам, и действиям, тогда больше не придётся притворяться. А сейчас необходимо быть хорошим, необходимо нравиться.

В комнате Гретту уже поджидала Лизхен, суетливая молодая женщина с усыпанным мелкими веснушками лицом и рыжими волосами, убранными в две косы.

– Долго же вы гуляли, госпожа, – заметила Лизхен.

– Долго, – согласилась Гретта. – Замок больше, чем я его себе представляла.

– Зато какой красивый! Я приготовила вам прохладной воды и фруктов. Подумала, вдруг вы устанете, захотите отдохнуть. Хотите, я приготовлю вам постель?

– Нет, Лизхен, не надо. Спасибо. – Гретта прошла и села на стоящий у окна стул. – Я немного утомилась, но спать не хочу.

Лизхен поднесла госпоже блюдо с фруктами, и Гретта выбрала себе красное сочное яблоко.

– Ты сама как утро провела? – спросила она служанку.

– Ой, хорошо! – весело отозвалась Лизхен и, отставив на стол блюдо, поведала. – Была во дворе, всё осмотрела, познакомилась кое с кем из слуг. Потом пошла в кухню, там, конечно, мне нашли дело, я помогала чистить орехи. За это меня угостили очень вкусным пирогом с капустой. Ой, в кухне так интересно, столько разговоров! Говорили о жизни в Крафтбурге, о весёлых праздниках, обсудили свадьбу сестры одной поварихи… Ох, о многом наслушалась!

– Рада я, что тебе здесь не скучно, – рассмеялась Гретта.

– Ой, да мне нигде не скучно, госпожа! Вы же знаете мой непоседливый нрав.

– А скажи мне, Лизхен, что говорят слуги о молодых господах?

– Ой. Говорят, что братья не дружат, часто ссорятся друг с другом, а в детстве даже дрались. Но в общем об обоих юношах хорошо отзываются. – Лизхен приблизилась к госпоже своей и тоном заговорщицы добавила. – Но вот что странно, как только разговор заходит о семье ландграфа, все, словно по приказу, замолкают или говорят весьма осторожно. Мне кажется, в этом семействе есть какая-то тайна.

– Тайна? – удивилась Гретта.

Она тут же вспомнила странные завуалированные фразы между членами семьи Регентропф, многозначительные взгляды, которые они посылают друг другу. Вчера Гретта была переполнена эмоциями и не обращала на это внимание, но сегодня подобное поведение хозяев замка слегка озадачивало.

– Возможно, ты ошибаешься, Лизхен, – сказала Гретта. – Просто слуги уважают хозяев своих и не сплетничают.

– Где вы видели слуг, которые не сплетничают о своих хозяевах? – усмехнулась Лизхен. – Нет-нет, тут они будто приказ выполняют. Особенно пожилые слуги. Они сразу переглядываются друг с другом и замолкают. А молодые и сами ничего не знают. Однако хотят узнать, их глаза светятся любопытством. Вот только задавать вопросы о семье ландграфа молодым, похоже, запрещено, и они молчат.

Гретта лишь пожала плечами.

– Тайна? Какая же у них может быть тайна? – не понимала она. – То, что сыновья ландграфа враждуют? Да это и так видно.

– Значит, есть что-то ещё.

– Быть может, что-нибудь связано с их сестрой Маргарет?

– Самой интересно, да спросить ни у кого нельзя.

Вдруг с улицы раздалось громкое лошадиное ржание. Любопытная Лизхен тут же подбежала к распахнутому окну.

– Ой! Ой! Какие молодцы! – воскликнула она.

Заинтригованная восхищением служанки Гретта тоже подошла к окну. На широкой площадке расположенной за розовыми кустами гарцевали на конях два молодых всадника. Это были Кларк Кроненберг и Берхард Регентропф. Юноши заставляли своих коней вставать на дыбы, высоко поднимать передние ноги, ходить боком. Как хороши были наездники, как умелы. Взор радовался, наблюдая за ними.

– Лично я, госпожа, нахожу господина Берхарда Регентропфа намного красивее брата, – высказала Лизхен своё мнение.

– Да, мне он тоже нравится больше Густава, – меланхолично вздохнув, согласилась Гретта.

– Правда? Ой, а как же вы тогда выйдете замуж за Густава? – всплеснула руками Лизхен. – Без всякой симпатии. Может, скажете об этом батюшке? Пусть он похлопочет, чтобы вас выдали за Берхарда.

– Да что ты, Лизхен! Думаешь, всё так просто? Отец не пойдёт на это. Берхард – принц Регенплатца, ему нужна принцесса. Я и так должна благодарить судьбу, что она связала меня со столь великой фамилией Регентропф. Да и сам Берхард со мной холоден. Вежлив, но холоден.

– Ну что вы, госпожа! Вчера его глаза сияли интересом. Это многие заметили.

– Вчера, может быть. Но сегодня за завтраком Берхард был крайне сдержан со мной.

– Возможно, сегодня у него просто плохое настроение, – отмахнулась Лизхен.

Стоя у окна, девушки продолжали наблюдать за занятиями всадников, то посмеиваясь над их ошибками, то восхищённо ахая от их успехов. Спустя некоторое время до юношей стало долетать эхо женских голосов. Берхард обернулся на звук и встретился взглядом с возлюбленной Греттой. Девушка замерла, застигнутая врасплох, но не смутилась и даже взор не отвела, не смогла. Чёрные глаза молодого рыцаря всё глубже проникали в её сердце.

– Кажется, за нами подсматривают, – заметил Кларк.

Ничего не ответил Берхард. Он развернул своего коня к замку и заставил его выставить вперёд ногу и склонить голову в поклоне. За это в награду юноша получил весёлую улыбку дамы сердца и её одобрительные аплодисменты.

– А вы говорите, будто Берхард холоден к вам, – упрекнула Лизхен. – Даже коня заставляет перед вами преклоняться.

– Нет, это просто вежливость,