– Афина!

– Но Минни, это истинная правда. В среднем одна целая и семьдесят три сотых миссии, а потом мы выплачиваем страховку по факту смерти. Если только его не направят на непыльную работу в ШКВ.

(Я слушал не слишком внимательно. Вот уж действительно – «Властелин Галактики»! Лишь один человек мог открыть счет с таким названием – моя игривая любимая малышка. Черт побери, дорогая, где же ты?)

Проницаемая стена вновь расступилась.

– Я не слишком опоздала? Еще не все съели? Ох ты! Привет, дорогой!

Это была она!

– Ричард, я и вправду навестила тебя на следующее утро. Но ты меня не видел.

– Конечно, навестила, малыш Дикки, – подтвердила Тина. – Основательно рискуя собственным здоровьем. Радуйся, что остался жив. Еще бы немного, и…

– Верно, – согласился Эзра. – Я полночи пролежал с вами в одной палате. Потом меня перевели в другую, вас поместили под полный карантин, а мне сделали то ли девять, то ли девяносто прививок. Брат мой, вы были смертельно больны.

– Судороги до переломов костей, зеленогнойная трясучка, удушающая лихорадка… – начала отсчитывать на пальцах Хейзел. – Синяя смерть, тиф… Минерва, что еще?

– Общее заражение золотистым стафилококком, печеночный герпес Ландрия. И хуже всего – потеря вкуса к жизни. Но Иштар не позволит умереть никому, кто не просил о смерти, будучи дееспособным, и Галахад тоже. Тамара была с вами каждую минуту, пока не миновал кризис.

– Почему я ничего не помню?

– Радуйся, что не помнишь, – посоветовала Тина.

– Милый, если бы ты не оказался в самой лучшей больнице во всех известных вселенных, с самыми опытными врачами, я снова стала бы вдовой. А черный цвет мне совсем не идет.

– Если бы вы не были сильны как вол, – добавил Эзра, – вы бы не выкарабкались.

– Как бык, Эзра, – перебила его Тина. – А не как вол. Я знаю, я видела одного. Впечатляет.

Я не знал, благодарить ли Тину или снова отменять свадьбу, и решил просто не отвечать ей.

– Не пойму только, где я подцепил всю эту заразу? Помню, меня чем-то ткнули – ясно, откуда мог взяться золотистый стафилококк. Но остальное?

– Полковник, вы профессиональный солдат, – сказал Эзра.

– Да, – вздохнул я. – Но с этой стороной моей профессии мне не довелось близко познакомиться, и вообще она мне не по душе. По сравнению с биологическим оружием ядерные бомбы кажутся вполне чистыми и пристойными. Даже химическое оружие выглядит гуманным. Ладно, значит, тот нож – это ведь был нож? – заранее чем-то обработали. Чем-то смертельно опасным.

– Да, – согласился Эзра. – Кто-то хотел вашей смерти и был готов убить всех жителей Луна-Сити, лишь бы разделаться с вами.

– Безумие. Я не настолько важная особа.

– Ричард, ты очень важная особа, – тихо проговорила Минерва.

Я уставился на нее:

– С чего ты взяла?

– Мне сказал Лазарус.

– Лазарус? Тина уже упоминала это имя. Кто такой Лазарус? И почему его мнение так важно?

– Ричард, – ответила Хейзел, – я уже говорила, что ты важная особа, и объяснила почему. Речь идет о спасении Адама Селена. Те, кто не хочет его воскрешения, не раздумывая убьют всех в Луна-Сити, лишь бы уничтожить тебя.

– Как скажешь. Хотелось бы мне знать, что там произошло. Луна-Сити – моя вторая родина, и среди его жителей есть прекрасные люди. В том числе ваш сын, Эзра.

– Да, мой сын. И другие. Луна-Сити спасен, Ричард. Эпидемия остановлена.

– Отлично!

– Но это дорого обошлось. Для нашего спасения изменили временной отсчет. Те несколько секунд, за которые мы поднялись на борт и убрались из Луна-Сити, были тщательно воспроизведены с участием всех нас и опытного актера, игравшего вашу роль. Полученные данные сравнили с данными из памяти Гэй, чтобы узнать, сколько времени она там провела, и оба числа привели в соответствие. Затем в точку с полученными координатами плюс четыре секунды отправили пространственно-временную капсулу Берроуза с тепловой бомбой на борту – не атомной, но невероятно горячей, словно звезда. Среди тех бактерий были такие, которых нелегко убить. Отель, конечно же, пострадал, и весьма вероятно – нет, совершенно точно, – кто-то лишился жизни. Нависшая над Луна-Сити угроза сгорела дотла, но за это пришлось заплатить немалую цену. Дарзанебы.

Проговорив это, Эзра мрачно вздохнул.

– Ваш сын спасся?

– Думаю, да. Однако благополучие моего сына никого не интересовало, и моего мнения никто не спрашивал. Так решил штаб Корпуса времени. ШКВ спасает отдельных личностей лишь в том случае, если эти личности незаменимы для той или иной операции. Ричард, насколько я понимаю… не забывайте, что я всего лишь рядовой-новобранец, нахожусь в отпуске по болезни и не знаю, какие решения принимаются на высшем уровне… насколько я понимаю, если бы в тот момент на Луна-Сити обрушилась смертоносная эпидемия, это сорвало бы другие планы ШКВ. Возможно, те, на которые намекала госпожа Гвендолин… Хейзел. Не знаю.

– Зато я все знаю, Эзра, и не называйте меня госпожой на Терциусе, если речь не идет о серьезных отношениях. Но все равно спасибо. Ричард, переносимая воздушным путем болезнь могла бы нанести громадный урон планам штаба, и это вынудило его к радикальным действиям. Расчет оказался настолько точным, что мы с тобой и остальные, бывшие на борту Гэй, успели сбежать за мгновение до взрыва тепловой бомбы. – (Я обнаружил здесь парадокс, но Хейзел продолжала говорить.) – Они не могли допустить даже задержку в несколько секунд, иначе некоторые смертельные вирусы успели бы проникнуть в городские воздуховоды. Прогноз дал катастрофические последствия для операции «Адам Селен», и они принялись за дело. Но Корпус времени не носится по вселенным, спасая отдельных людей или даже население целых городов. Ричард, сегодня они могли бы спасти Геркуланум и Помпеи, если бы захотели… или Сан-Франциско, или Париж. Но не делают этого. И не станут делать.

– Милая, – медленно проговорил я, – ты хочешь сказать, что этот самый Корпус времени мог предотвратить гибель Парижа в две тысячи втором году, хотя с тех пор прошло два столетия? Прошу тебя!

Хейзел в ответ лишь вздохнула.

– Друг мой Ричард, – сказал Эзра, – слушайте меня внимательно. И не отвергайте с ходу того, что я скажу.

– Гм? Ладно, выкладывайте.

– Со времени разрушения Парижа прошло больше двух тысяч лет, а не два столетия.

– Но это же явный…

– Согласно земному летосчислению, сейчас идет четыре тысячи четырехсотый год от Рождества Христова по григорианскому календарю или восемь тысяч сто шестидесятый по еврейскому: факт, который я нахожу весьма тревожным, но вынужден был принять[71]. Кроме того, здесь и сейчас мы находимся в семи с лишним тысячах световых лет от Земли.