Срок беременности пока был совсем небольшой, но она так переполошилась,когда врач сказал ей, что у нее будет ребенок, что сначала хотела было сразупомчаться домой и выложить Чарли эту новость, но потом решила все же дождатьсяудобного момента. Не хотела раньше времени тревожить его. И вот теперь…

— Что именно? — Леди Ви улыбнулась. — Ночныеналеты? Ко всему со временем привыкаешь.

— Нет, не налеты… страх… Ты не сходишь с ума от страхаза жизнь Джеймса?

Улыбка сошла с губ Вайолет.

— Все время схожу с ума. Не перестаю думать об этом. Новедь у нас нет выбора, дорогая.

Глаза их встретились. Одри готова была расплакаться. Онапоняла, что больше не в силах молчать и должна с кем-нибудь поделиться.

— Я жду ребенка… Чарли не знает… Хотела ему сказать, ноне решилась… — Она зарыдала. — А если…

— Прекрати сейчас же! — Вайолет сжала ей плечи,она и обрадовалась, и испугалась за Одри. В такое время ждать ребенка! Ведьона, бедняжка, совсем одна! Но Вайолет знала, как мечтал о ребенке Чарли, иулыбнулась Одри. — Чудесная новость, дорогая! Смотри береги себя и побольшеешь!

— Считаешь, надо было сказать ему до отъезда?

Леди Ви покачала головой.

— Ты правильно поступила. Он бы с ума сошел от страха ,за тебя, перестал бы думать о себе. Я тоже не все говорю Джеймсу.

Говорю, что у нас все отлично, потому что, когда он вполете, ему надо думать только о своей работе. Им сейчас нельзя отвлекаться надругие мысли. — При этом она подумала, что даже незначительнаярассеянность может стоить им жизни, но промолчала.

У Одри отлегло от сердца, после того как она поведалаподруге свою тайну, а Ви совсем не удивилась этой новости.

Странно, что этого не случилось раньше.

Теперь Чарльз с новой силой начнет требовать от Шарлоттыразвода. Вайолет не представилось случая переговорить с ним до его отъезда, амежду тем до нее дошли странные слухи о похождениях Шарлотты. Но ей не хотелосьогорчать Одри подобными историями.

Через неделю Одри снова увиделась с Вайолет. Подруга былачем-то очень встревожена. Ви сказала Одри, что английские летчики теперь поночам бомбят территорию Германии. Она места себе не находила — Джеймсучаствовал в боевых ночных полетах, на его счету было много пораженных целей.Вайолет боялась за него. Одри пыталась, как могла, утешить подругу, буквальнотаявшую на глазах. Вайолет привыкла к легкой, беззаботной жизни, а теперь ейнеожиданно пришлось сражаться с обрушившимся на нее страхом, бороться ссуровыми испытаниями, не имея при этом надежды на их скорый конец. Она ничем немогла помочь Джеймсу, оставалось только молиться за него, уповая на Господа, ибезысходность сжигала ее.

— Все закончится хорошо, Ви, — заверяла Одриподругу, втайне надеясь, что так оно и будет: Джеймс должен уцелеть.

— Он там лучший летчик, — сказала Ви. Одри увиделаее глаза, полные слез. На этот раз в поддержке и утешении со стороны Одри нуждаласьВи. — Я не смогу жить без него. Од!

Одри обняла Ви, и они долго так сидели, утешая друг друга.

Вайолет наконец улыбнулась:

— А ты-то как себя чувствуешь?

— Все в порядке.

Она жила ожиданием ребенка и встречи с Чарли, когда тотнаконец узнает от нее обо всем. Она все время испытывала усталость — то ли отбеременности, то ли от недосыпания. Каждую ночь приходилось спускаться вбомбоубежище, бомбы падали совсем близко. В их районе было разрушено несколькозданий.

Люди не знали покоя, но Одри страдала от бомбежек большедругих, у нее под глазами залегли темные круги.

— Ты плохо выглядишь, — сказала ей как-то Вайолет,глядя на бледное, усталое лицо подруги. — Ты спишь днем?

— Когда как.

Молли была непоседливой девочкой, к тому же Одри многовремени проводила в своей лаборатории, куда не проникал солнечный свет.

В ту ночь бомбежка была особенно интенсивной ипродолжительной. Они просидели в убежище до рассвета. На следующий день Вайолетпришла к Одри домой и сказала:

— Надо увезти отсюда детей, Од!

Им не у кого было спросить совета, они все решали сами —Думаешь, будет еще хуже?

— Не знаю, что будет. — Ей было страшнопроизносить эти слова, но она неотступно думала об этом. — Знаю одно — мыникогда не простим себе, если с детьми что-нибудь случится.

— Ты права, — ответила Одри. — И это надосделать не откладывая.

— Я позвоню свекру. В субботу отвезем детей к нему. Тысогласна?

В субботу они приехали к лорду Готорну в его поместье Тишинаи покой, разлитые вокруг, вселили в подруг уверенность, что они поступилиправильно, привезя сюда детей. Здесь они в безопасности, им будет хорошо. Одривздохнула с облегчением. На обратном пути она сообщила Вайолет, что в ноябреприедет сюда надолго ей трудно будет в Лондоне осенью, она не сможет бегать поночам в бомбоубежище. Вайолет согласилась с ней.

— А почему бы тебе не перебраться сюда раньше?

— Посмотрим…

Было решено, что они приедут к детям через две недели нанесколько дней. Слава Богу, им теперь не придется дрожать за ребят во времябомбежек в Лондоне.

Неожиданно спустила шина у колеса, и им пришлось менятькамеру. Ви запретила Одри помогать ей, боясь за подругу, поэтому они сноватронулись в путь лишь через несколько часов Не успели они подъехать к Лондону,как началась бомбежка, они выскочили из машины и бросились в ближайшеебомбоубежище. Казалось, бомбы падали под самым носом, когда они перебегалиулицу; возле них рухнула загоревшаяся балка, и они услышали чьи-то стоны. Ночьбыла ужасной. Только ближе к полуночи женщины смогли выбраться из убежища ипоехать домой.

Они старались объезжать груды мусора, досок и стекла, чтобыснова не проколоть камеру. Одри была совсем измочалена, когда наконец ейудалось добраться до дома, но через полчаса снова завыли сирены, и она побежалав убежище. Стала искать Ви, долго не могла ее найти. Только к четырем утра онаразглядела се в дальнем углу. Та забилась туда (на ней был старый плащ Джеймса— первое, что попалось под руку, когда она выбегала из дому, его шарфом оназамотала себе голову) и заснула. Одри тихонько села возле нее. Внезапно спинуей пронзила резкая боль, напугавшая ее. Возможно, это оттого, что ей все-такипришлось помочь Ви менять колесо. Приступ повторился, а когда с рассветом онивышли из убежища, начали болеть ноги.

— У меня что-то неладно со спиной. — Одричувствовала себя совершенно разбитой, еле передвигала ноги. Подруга,нахмурившись, наблюдала за ней.

— Когда это у тебя началось?