– Да я никогда… – проблеяла миссис Комб-Браун за спиной своей подруги.

– Вы обе должны стыдиться. А также кое о чем подумать. Потому что мой муж – очень влиятельный человек.

Леди Филлипс презрительно ухмыльнулась.

– Вы смеете угрожать мне? Да ведь вы – всем известная потаскуха! Не думайте, что никто не знает о ваших бесстыдных выходках по ту сторону Ла-Манша.

Пен уже раскрыла рот, чтобы ответить, но в этот момент за ее спиной раздался голос Кэма.

– Довольно, леди Филлипс, – произнес герцог ледяным тоном.

Пен вздрогнула. О, как же она ненавидела этот его тон! Кэм разговаривал с нею подобным образом всего несколько раз, но она каждый раз пугалась до умопомрачения. И сейчас она видела, какая ярость клокотала в его душе. И, возможно, на нее он злился даже больше, чем на леди Филлипс и ее приятельницу. При мысли об этом к горлу Пен подкатила тошнота. Ведь в конце концов, эти женщины лишь пересказали сплетни, которые ходили в обществе и раньше. В то время как она должна была с гордостью нести имя Ротермер и не опускаться до склоки и скандала. Пен знала, что совершила тяжкий проступок. Ибо в высшем обществе считалось, что надо быть выше оскорблений и не замечать их. Например, Кэм и Ричард всю свою жизнь пытались доказать, что неприятные старые истории не имели силы. Хотя никто в это не верил, – включая их самих.

Слова герцога заставили леди Филлипс побледнеть.

– Ваша светлость, я уверена, что вы все неправильно поняли, – пробормотала она.

Пен с облегчением вздохнула. Конечно, ей следовало сразу догадаться: если герцогине Седжмур было не под силу приструнить эту старую ведьму, то уж герцог-то непременно поставит ее на место.

– А я уверен, что прекрасно все понял, леди Филлипс и миссис Комб-Браун, – резко ответил Кэмден.

– Но я не… – подала голос миссис Комб-Браун и тут же умолкла под суровым взглядом Кэма. Более того, казалось, она вот-вот разрыдается.

Пен с беспокойством заметила, что эта их словесная перепалка привлекла всеобщий интерес, и теперь она проклинала свой взрывной характер. Увы, она родилась не для того, чтобы стать сдержанной, хладнокровной герцогиней, неуязвимой для домыслов и оскорблений. И у Пен зародилось холодящее душу подозрение, что Кэм тоже пришел к такому же выводу, несмотря на все ее попытки стать герцогиней, которой можно было бы гордиться.

– Ваша светлость, вы нашли себе крайне неподходящую компанию. – Подошедшая к ним леди Холбрук взяла Пен под руку. – Идемте… Моему мужу не терпится обсудить вашу потрясающую статью, опубликованную в прошлом месяце в «Блэквуд Мэгэзин». Он ждет вашего совета относительно того, как обзавестись артефактами, найденными во время раскопок в Мессине, о которых вы так захватывающе рассказывали.

Вряд ли упоминание о ее весьма неподобающем для леди интересе к науке смягчило бы леди Филлипс, и все же Пен повернулась к леди Холбрук.

– Буду рада помочь.

Тут Кэмден пристально посмотрел на жену, но выражение его зеленых глаз осталось для нее загадкой. Наверное, он отчитает ее потом, когда они останутся одни. Ведь их союз и так уже породил множество кривотолков. А теперь появился еще один повод для сплетен. И все же Кэм вряд ли был разочарован ее поведением больше, чем она сама. Ведь такие гарпии, как леди Филлипс и миссис Комб-Браун, не стоили ее внимания. Их кровь была настолько пропитана ядом, что никто бы не смог ее очистить.

– Сидони, мы с супругой уезжаем. Джозеф сможет поговорить о древностях в следующий раз, – заявил Кэмден. Его голос, а также выражение лица по-прежнему оставались совершенно бесстрастными. Он, как никто другой, умел скрывать свои истинные чувства, вынужденный делать это с самого детства.

– Пойдем же… – Кэмден протянул жене руку.

Пен попыталась сглотнуть застрявший в горле ком, повторяя себе, что сможет пережить этот разговор. Ведь пережила она свой отказ человеку, о предложении которого так долго мечтала. И пережила девять лет вдали от него. А потом – его общество в Альпах и свою свадьбу, напоминавшую пародию. Она даже пережила собственное притворство, когда, находясь в постели с любимым, старательно делала вид, будто ее привлекает лишь физическая сторона отношений.

По сравнению с тем, что ей уже удалось пережить, сегодняшнее происшествие было всего лишь еще одной размолвкой, призванной пробить очередную брешь в фундаменте и без того шаткого брака.

Пен вскинула подбородок в попытке скрыть свою уязвимость от жадных до сплетен хищников, именуемых светским обществом. Она взяла мужа под руку, ощущая жар его тела, проникавший сквозь ткань перчатки.

– Ваша светлость… – снова заговорила леди Филлипс.

От ответного взгляда Кэмдена вполне могли бы завянуть все цветы в летнем саду, а его поклон стал подлинным образцом презрения.

– Доброго вам вечера, миледи, – сказал герцог.

– Благодарю вас, леди Холбрук, – пробормотала Пен.

Сидони широко улыбнулась.

– Я заеду завтра.

– Буду ждать.

К изумлению Пен, Сидони поцеловала ее щеку. Этот ободряющий жест позволил Пенелопе найти в себе еще немного смелости для предстоящего разговора.

Под множеством любопытных взглядов Кэмден вместе с женой направился к дверям. Музыканты начали наигрывать что-то веселое, но никто даже не думал танцевать. Вместо этого гости вытянули шеи, чтобы лучше рассмотреть герцога и герцогиню Седжмур.

Все мышцы Кэмдена были напряжены. В душе мужчины, руку которого сжимала Пен, бушевали эмоции. И не нужно было большого ума, чтобы понять: среди этих эмоций преобладал гнев.

Оказавшись в экипаже, Пен сделала глубокий вдох, собираясь с духом. Откладывать разговор было бессмысленно.

– Кэм, извини…

Кэмден резко вскинул руку. Его другая рука, к удивлению Пен, сжимала ее пальцы.

– Подожди, пока не приедем домой, Пен.

Пенелопу охватили недобрые предчувствия. Ведь если Кэмден желал полноценной ссоры, то конечно же ему для этого потребуется время и уединение.

Сидя в экипаже подле мужа, Пен отчаянно жалела, что не смогла держать язык за зубами. Но сожалеть о чем-либо было слишком поздно. Что сказано, то сказано. И Кэмден все слышал. Сидони – тоже. Пен даже начала подозревать, что это слышали многие из гостей. А тем, кто не слышал, очень скоро расскажут об осрамившейся на светском мероприятии герцогине. Переходя из уст в уста, сплетни вскоре обрастут новыми цветистыми подробностями.

Прежде чем Пен успела сдержаться, с ее губ сорвался тягостный вздох. Но, к ее удивлению, Кэм лишь еще крепче сжал ее пальцы.

Через некоторое время она оказалась лицом к лицу с мужем в библиотеке, где несколько ночей назад они пошли на поводу у необузданной страсти. Пен старалась не вспоминать о той ночи, но, увы, воспоминания прочно поселились в ее душе. И она будет лелеять их до самой смерти.