– Нет, как так вышло, что у вас новый мандат?

– Потому что и Администрация новая.

– Быстро же они, – заметил Карл.

Община засмеялась.

– Нечего умничать, – одернул их старший Смотритель. – Вы должны продолжить путь. Как вам было приказано. Неоднократно.

– Вообще-то всего один раз, – уточнила Беа.

– Одного раза более чем достаточно. Твою ж мать! – Плечи старшего Смотрителя опустились, когда он заметил оленей Ховена, лежащих на его постели. – Это еще что такое?

– Что именно? – спросила Беа. Олени поднялись на ножки-веточки и застыли над Ховеном, который сел на своей постели и протер глаза. Все вместе они заморгали, уставившись на Смотрителей.

Старший Смотритель указал на оленей:

– Вот это.

– А, да просто олени, – отмахнулась Беа.

– Слишком уж удобно они тут у вас пристроились.

– Да мы как раз собирались их прогнать.

– Вам этого делать не полагается.

– Делать что? Прогонять их?

– Прекратите. Не полагается допускать, чтобы олени бегали за вами, как собачонки.

Олени стояли с вызывающим видом, насторожив уши, будто понимали, что речь идет о них.

Бородатый Смотритель сделал вид, что кидается к оленям, но те лишь наклонили головы.

Смотрители уставились на Карла.

– Бывает, – пожал он плечами.

Мать-олениха наклонилась к Ховену и принялась тыкаться носом в его сжатый кулак, пока он не открыл ладонь. Олениха лизнула ее.

– Они так просят соль, – своим обычным тонким и тихим голосом объяснил Ховен, его бархатистые волосы блестели на солнце.

Старший Смотритель покачал головой. Достал из кобуры пистолет.

– Вы же понимаете, я должен их уничтожить. – Он повернулся к Карлу. – Если только вы не хотите сделать это сами. Вы ведь здесь за старшего?

Карл нахмурился.

Беа выступила вперед.

– Я, – сказала она.

– Они уже не дикие. И будут подавать другим плохой пример, – продолжал Смотритель и снял пистолет с предохранителя. Олени внимательно смотрели на оружие в его руке, надеясь, что это еда. Их большие глаза подрагивали в глазницах, уши пошевеливались, вбирая всю природу вокруг них, все знаки и сигналы. Агнес казалось, что они улыбаются.

– Jovencito, ven acá rápido, rápido, – прошипела Линда и торопливо замахала рукой, зовя сына к себе.

Но старший Смотритель быстро сделал несколько шагов к животным и выпустил пулю сначала в голову олененку, затем оленихе, и они рухнули на землю, содрогаясь и дергая ногами в пыли, захрипели, тонко вскрикнули и замерли.

Ховен сидел неподвижно, пытаясь оправиться от потрясения. Капали слезы. Олени упали рядом с ним, одна из нежных шей легла поперек его щиколотки. Кровь брызнула Ховену на грудь и на лоб над глазом. Лужицей растекалась по его постели. Линда бросилась к нему.

Старший Смотритель метнул в мальчишку победоносный взгляд.

– Парень, видно, в самом деле любит оленей, – обронил он.

Карл ринулся к нему, но Беа встала между ними.

Старший Смотритель обернулся к своим людям.

– Это нарушение закона, так что, пожалуй, мы прихватим их с собой. – Он покрутил пальцем, и четверо других Смотрителей подхватили оленей и швырнули их поперек конских спин. Олени свисали с них, болтая красными языками, кровь пузырилась, вытекая из пулевых ран, как из подземного родника. Лошади нервно заржали. Им не нравился груз смерти у них на спинах. Но Смотрители не спешили в седло. Они вернулись к Общине, держа ружья у груди.

Старший Смотритель бросил:

– Ну?

– Что «ну»? – спросила Беа.

– Чего ждете?

– Может, извинений?

Смотрители загоготали, Беа надменно рассмеялась вместе с ними.

– Не дождетесь, – сказал старший Смотритель.

– Тогда, видимо, указаний.

– Начинайте сборы.

– Сейчас?

– Да.

– А вы так и будете стоять здесь и смотреть?

– Ну, немного-то мы поможем. – Он улыбнулся. Смотрители направились к коптильне, отремонтированной, исправной и действующей коптильне, и снова подожгли ее. Потом сели на лошадей и ускакали.

Община потратила еще несколько шкур, чтобы потушить огонь. Осмотрела то, что еще можно было спасти. Привела в порядок лагерь, приготовила завтрак и тупо уставилась на костер, пока дети, за исключением Ховена, вопили и дрались, бегая вокруг. Никто даже не принимался за сборы. Вместо этого Охотников опять отправили в предгорья на ближайшие день-два – за заменой шкур, пожертвованных огню, и мяса, пропавшего в коптильне.

Два утра спустя они услышали непрестанный механический стрекот, у Котловины поднялся ветер. Вдалеке они увидели низко летящий прямо к ним вертолет. И вскоре уже отплевывались от пыли и закрывали уши и глаза. Вертолет завис над ними. Хрипло заорал мегафон:

– Вам приказано немедленно покинуть этот лагерь.

– А поспать сначала нельзя? – крикнул Карл.

– Вам приказано немедленно покинуть этот лагерь.

– Так это ненастоящий вертолет, – сказал Фрэнк. – Слишком маленький. Наверняка дрон.

– Для дрона великоват, – возразил Карл.

– А для вертолета слишком мал.

– Может, дроны теперь стали крупнее.

– Или вертолеты мельче.

– Да просто гребаная игрушка Смотрителей, – встряла Вэл.

Громкий шум – грохот, лязг, треск, вой – вдруг обрушился на них, и все зажали уши.

Птицы разом взлетели из кустов. Дети расплакались.

– Вам приказано немедленно покинуть этот лагерь, – услышали они сквозь индустриальную какофонию.

Они переглянулись.

Беа громко вздохнула и крикнула:

– Ну что ж, похоже, пора нам попрощаться с нашей уютной Котловиной.

Все кивнули. Зажимая уши, они бродили по лагерю и собирали вещи. Здесь они пробыли долго. И уже не помнили, как лучше укладываться. И скарба накопилось слишком много. Как они ухитрились им обрасти? Как вышло, что у них собралось еще что-то, кроме провизии? На сборы им понадобились два дня. К тому времени вернулись Охотники. Добытое мясо пришлось просто бросить на поживу падальщикам. Некогда было свежевать, разделывать, резать полосками, вымачивать, растягивать, коптить и вялить. Все пропало зря. Они ходили по лагерю в поисках микромусора, и все это время штука, которую они теперь звали железной птицей, висела над ними, хрипло приказывала им уходить, несколько раз улетала – видимо, за топливом или на подзарядку, но они даже представить не могли куда.