ответ на мое письмо, о котором я очень сожалею из-за поспешного и нелепого высказывания о вашей важной работе. Во искупление моего большого греха я послал вам в воскресенье 5 октября, в день Гошана Раба, второе письмо после получения вашего письма от 23 сентября, которое я не променяю ни на какие блага на свете, в сопровождении стихотворения «Взглянул – и умер» и фрагментов из писем Х.-Н. Бялика жене Мане.

Я надеюсь, что, читая это мое письмо, вы успокоитесь и умерите свой гнев и перестанете колоть меня притчами, пронзающими мое больное сердце и причиняющими мне множество страданий. Я жду не дождусь ответа на мое письмо, которое писал кровью своего сердца после ночи метаний между жизнью и смертью, как я подробно обрисовал вам в том письме. Как прекрасны слова Иова после ответа Всевышнего из бури: «И отвечал [Иов] Господу, и сказал: Знаю, что Ты все можешь, и ничто не устоит перед намерением Твоим, кто же это помрачает мысль без разуменья? – Так я говорил о том, чего не понимал, о чудесах непостижимых для меня, о которых я не ведал. Послушай же, я буду говорить, я буду спрашивать Тебя, а Ты объясняй мне. Лишь слухом я слышал о Тебе, ныне же око мое увидело Тебя. Поэтому отвратительны мне слова мои и раскаиваюсь я во прахе и пепле»[1058]. После таких глубоких слов мне нечего добавить, поймите же и вы правильно мое настроение в первом письме: я не намеревался принизить ценность вашей литературной работы, тем более, упаси бог, оскорбить вас лично. К тому же мы такие «знатоки», что нам так же далеко до товарищей Иова, как далек восток от запада[1059], и уж тем более нет необходимости стыдить нас Писанием: «Пылает гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих, ибо вы не говорили обо Мне так же правдиво, как раб Мой Иов»[1060].

После этого краткого вступления перейдем к главному. Ваше письмо, а точнее ваш шедевр от 10 октября я прочитал раз и еще раз, и не просто прочитал, а изучил. Я показал его моему дорогому другу Меиру Финкелю, и он его внимательно прочитал и сказал, что нам нужно гордиться тем, что есть еще, хоть это и большая редкость, такие мудрецы и ученые, преданные душой и сердцем исследованию народной мудрости (фольклора) и воспоминаний из прошлого, а также сбору материала о всевозможных общинах, стараясь ради истории, которая будет написана в будущем. «Так что, Иегуда, когда ты будешь писать письмо такому замечательному человеку, как твой товарищ Иосиф, у которого ты удостоился числиться среди самых дорогих друзей, будь очень осторожен в словах. Выявляя недостатки, вроде сухости языка и т. п., ты должен его благословить, говоря: „Крепись и мужайся!"[1061] Даст Бог, и да умножатся подобные ему в народе Израиля!»

В нескольких строках опишу вам сущность Меира Финкеля, подобных которому один на десять тысяч[1062]. Вы ведь так и не познакомились с ним, будучи в Биробиджане. Он видел вас в читальном зале местной библиотеки. Вы сидели в углу и читали недавно поступившие номера «Моргн фрайхайт», а он сидел и ждал, пока вы закончите, чтобы почитать, и так и не решился заговорить с вами и насладиться беседой с таким образованным человеком, как вы. У моего друга М. Финкеля высшее образование, он работал здесь бухгалтером в театре, а затем в кинотеатре. Около 30 лет он проработал в Киеве, тоже бухгалтером. Теперь он пенсионер. Как и мы с вами, он учился в ешивах в разных белорусских городах (он уроженец Белоруссии), и, несмотря на тяжелые годы и всевозможные испытания, выпавшие на его долю, он не забыл языка иврит и ценит наше духовное достояние. Он человек с горячим сердцем и тонкими чувствами, еврей в полном смысле этого слова (хотя и атеист, как вы). Приходя к нам домой, он вносит дыхание жизни и не дает мне окончательно пасть духом. Это настоящий праздник – провести несколько часов с таким ценным человеком, как он. Жаль только, что он один такой в нашем городе, тогда как остальные наши приятели далеки от знания старой и новой литературы на иврите и готовы продать все наши дорогие богатства за чечевичную похлебку…

У меня нет возможности из-за тяжелой болезни ответить подробно на ваше длинное письмо, поэтому на этот раз я не буду спорить с вами по литературным вопросам. Я завидую вашей вере в возрождение еврейской культуры, дай-то Бог, чтобы ваша вера и ваша надежда оправдались. Будь проклят червь сомнения и неверия, сосущий мою кровь, и многочисленные претензии, не дающие покоя моему разуму. Но знайте, дружище, что вашими дорогими письмами вы прогоняете черные тучи, покрывающие наши небеса…

В ваших письмах вы касаетесь множества проблем, требующих разрешения. Разногласия между нами – лишь во имя истины, и в этом контексте весьма любопытны замечательные слова р. Йоханана, сказанные его ученикам: «Разве вы не знаете, что закон – согласно моим постановлениям, ты же, Элиэзер, говоришь мне: „На каком основании?" Где ты, Бар-Лакиш?» и т. д.[1063] Поэтому я должен высказать свое мнение, что вы неправы насчет нашего великого «дедушки» Менделе. Заявлять публично с трибуны «Торгового клуба» в Одессе, что Моисея никогда не существовало и что это народ создал сказание о Моисее, – какая неслыханная дерзость! Эти маскилы-просветители, ученики Мендельсона, возжелавшие все разрушить, причинили большие несчастья еврейскому народу, ассимиляция усилилась, а Моше Лилиенблюм раскаялся в своих «грехах юности»[1064] и написал книгу под названием «Путь раскаяния»[1065], а его опубликованные статьи стали подспорьем в деле строительства, а не разрушения…

Мне хочется, чтобы вы поняли меня верно: я не имею в виду, что мы должны слепо верить и отвечать «свят, свят, свят» на любое сказание, но заявить, что народ внес исправления в версии Торы и остальных библейских книг в духе времени, – это, простите, большая ошибка и заблуждение с вашей стороны. «Всевышний, благословенно Его Имя, Его учение и Израиль – едины»[1066]. Народ Израиля сохранился благодаря этой крепкой связи, а теперь, когда связь эта ослабла, что у нас осталось?

Без знания письменной и устной Торы и всех книг, созданных в Средние века нашими великими поэтами, а затем нашими классиками на обоих языках, – что у нас осталось? Творчество на еврейском языке [идише] без знания доставшегося нам великого наследия – это здание без крепкого фундамента, которое не устоит. Рабби Ханина бен