народа и в нашей истории, чем в какой-либо иной стране. В ней заключалась сущность некогда теократического государства»{142}. Соответственно, заключал он, становится очевидным, «что простое подражание зарубежным моделям не может являться удовлетворительным решением, поскольку наша страна обладает историческими особенностями, которые нельзя сбрасывать со счетов». В частности, представляется совершенно необходимым, чтобы конституция «предусматривала сохранение в будущем реальных императорских прерогатив и не допускала превращения императорской власти в декоративную деталь доктрины». В конце концов Ито и Иноуэ создали конституцию, которая перекликалась с основным принципом японского прошлого: император скорее царствует, чем правит. В окончательном варианте основной закон передавал значительные властные полномочия в руки государственных министров. Однако Ито и Иноуэ лично написали статьи, которые касались императорского дома. Текст этих статей был написан простым языком, не вызывавшим сомнений в том, что, как это обозначил Ито, «первым принципом нашей конституции является уважение к властным правам императора». Иностранные модели оказались весьма полезными и существенными, но Ито был убежден в том, что Япония идет к модернизации своим собственным путем, связанным с наиболее почитаемыми традициями ее прошлого.

Чтобы наилучшим образом довести свое видение гражданской этики до всего населения, олигархи опубликовали два рескрипта. Авторство первого из них, получившего название Императорский рескрипт к солдатам и матросам, принадлежало в основном Иноуэ Коваси и Ямагата Аритомо, с второстепенными стилистическими правками, внесенными проправительственным журналистом Фукучи Гэнъичиро. 4 января 1882 г. император лично представил этот рескрипт военному министру. Церемония, проходившая во дворце, была призвана символизировать непосредственную власть императора над армией. В самом первом параграфе документа объявлялось, что «основным долгом» солдат и матросов является «преданность». Тут же задавался риторический вопрос: «Кому из рожденных на этой земле может недоставать духа для того, чтобы с благодарностью служить ей?»{143} Идеал служения трону, предостерегал далее текст рескрипта, может быть разрушен эгоистичностью и раздорами партийной политики. Таким образом, быть преданным значило стоять вне политической деятельности: «Помните, что, поскольку защита государства и поддержание его мощи зависит от силы его армии, увеличение или уменьшение этой силы будет влиять на судьбу народа в лучшую или худшую сторону. Поэтому ее не должны сбивать с пути ни мнения народа, ни вмешательство политики, а ваши сердца должны быть наполнены чувством преданности, которая является вашим основным долгом. Вы должны помнить, что долг ваш тяжелее горы, а смерть легче перышка».

Второй рескрипт был рассчитан на более широкую аудиторию. Его адресатом была вся японская молодежь. Осенью 1890 г., непосредственно перед созывом первого имперского парламента, премьер-министр Ямагата поручил Иноуэ Коваси и Мотода Нагадзанэ составить документ и распространить его по всем школам. В нем должна была излагаться основополагающая этика нового государства, с его конституцией и системой привлечения к управлению широких слоев населения. Политическая идеология была зашифрована в изложении основных принципов образования. Новый документ, получивший название Императорский рескрипт об образовании, начинался с заявления, что уникальный японский кокутай, «фундаментальный характер Нашей Империи», как звучит этот термин в официальном переводе, проистекает из тесных связей, которые с незапамятных времен объединяют добродетельных правителей Японии с их преданными подданными: «Наши Царственные Предки основали Нашу Империю на фундаменте широком и вечном и глубоко и прочно укоренили добродетельность. Наши подданные, объединенные своей преданностью и сыновней почтительностью, из поколения в поколение демонстрировали красоту этих добродетелей»{144}. Из этой конструкции вытекали разнообразные предписания, касающиеся настоящего: японцы должны быть почтительными по отношению к своим родителям, любящими по отношению к братьям и сестрам и правдивыми и искренними со своими друзьями. Кроме всего этого рескрипт требовал от учеников быть «хорошими и преданными подданными» и «трудиться на благо народа и отстаивать общественные интересы, всегда уважать Конституцию и подчиняться законам [и] при возникновении критической ситуации отважно жертвовать собой ради Государства и таким образом охранять и преумножать процветание Нашего Императорского Трона, возникшего одновременно с небесами и землей». По всей стране директора школ требовали от своих подопечных, чтобы те выучили текст этого документа наизусть. Его декламация, наряду с поклоном в сторону фотографии императора и пением «Кимигаё», превратилась в неотъемлемую часть всех важных школьных мероприятий.

Символизм императорского присутствия, «возникшего одновременно с небом и землей», производил глубокое впечатление, и сила его посланий оказывала воздействие даже на самых ревностных приверженцев Движения за народные права. Разумеется, критики называли олигархов Само корыстными, беспринципными и продажными, но на протяжении 1880-х почти все противники режима приняли основные положения имперского конституционализма. Полемика иногда достигала большой остроты, однако ни одна из поправок, предложенных оппонентами правительства на протяжении второй половины десятилетия, не оспаривала центральной позиции императора в сфере политики. Подобным образом и люди, представлявшие самый широкий спектр политических сил и мнений, приняли тезисы олигархов относительно политических традиций и общественной морали: повиновение императору; преданность нации; святость правления, осуществляемого бескорыстным, хорошо подготовленным чиновничеством, возглавляемым министрами, назначенными на свои посты императором; самоотверженная служба; отрицание раздоров, вызванных столкновением интересов различных политических групп; подчинение личных интересов всеобщему благу нации. Вся эта риторика еще не являлась официальной «государственной идеологией». Она будет сформулирована более четко в 1890-х и первом десятилетии XX в. Но идеи имперской традиционности, ответственности перед обществом и добродетельной гражданственности были крайне полезны для олигархов, поскольку они служили в качестве связующих нитей политического и морального характера, которые защищают национальную гражданственность, объединяют вместе всех кокумин и готовят их к восприятию новой конституции мистера Ито.

Конституция Японской империи

Для Ито и его коллег Конституция Японской империи означала присоединение страны к современному миру, демонстрировала просвещенный прогресс нации и устанавливала новую концепцию государственной власти, основываясь при этом на наследии прежних времен и главных ценностях прошлого. Символизм был очень важен для Ито Хиробуми, и провозглашение конституции в полной мере демонстрировало его творческие способности. В качестве даты этого события был выбран день 11 февраля. Согласно японской мифологии, 11 февраля 660 г. до н. э. Дзимму основал японское государство, и страна отмечала этот день как национальный праздник. В 1889 г. ранним утром император Мэйдзи, одетый в древние императорские одежды, совершил синтоистские ритуалы перед специальным алтарем, находящимся в глубине императорских покоев. Там он сообщил своим предкам о новом «основном законе государства». Он даровал конституцию, сообщал он им, исходя из «понимания прогрессивных тенденций развития человечества и в соответствии с продвижением цивилизации»{145}. Его целью, как он сам объяснял, было