– Да-да, Лейка, я всё про тебя знаю. Знаю, Лейка, всё знаю. Ты правильно боишься, шлюшка. Смотреть на меня, я сказал! Я знаю, где ты с подружками прикопала того таракана, я ж за вами прокатился до самой рощицы. Как его звали, Лейка? Отвечать!

Я молилась всем богам. Господи, любой национальности, можешь не защищать меня, но спаси моего нерождённого ребёнка! Пап, папочка, где бы ты ни был, помоги своей дочке! Я вдруг чётко поняла, что мне нужно делать.

– Его звали Стас, – я с изумлением, как-то отстранённо, услышала свой собственный голос. – И это ты, подонок, его убил. Как и сына губернатора.

– Умная ты девочка. Да, ты права, умная девочка. А как они кричали, оба этих хлюпика… как кричали, когда я им разрезал брюхо… Когда бил по голове одного. Как он кричал. Другой был трусом – на коленях валялся. Пришлось ему горлышко перерезать. Храм не помогал, нет, только смотрел. Пришлось и его наказать.

Я перестала дышать. Ну же, ребята! Я правильно всё поняла? Вы получили, что хотели?

– Придётся наказать и тебя, – повернулся ко мне Матвей. – Шлюха, пароль-то не тот! Пароль неправильный, Лейка…

В глазах садиста застыло страшное намерение, от которого у меня зашевелились волосы на голове. Лезвие блеснуло в руке маньяка…

И в этот момент будто вскипевшая пластилиновая масса сковала приподнимающийся со стула корпус насильника. Я даже не успела рассмотреть, когда Глеб просочился в мою комнату. Спецназовец в мгновение ока скрутил подонка. Теперь понятно, почему Глеба прозвали Глиной – его движения были пластичными и в то же время вязко-сильными.

Сергей серой тенью маячил на входе, невидимый Матвею, и глазами приказал мне лежать. Затем навёл на спину Матвея пистолет. Но всё уже было кончено: Глеб, выбив нож, заломил подонку руки за спину.

– Ох, а я уж думала, вы не придёте. Мальчики, как же я вас люблю! – со стоном выдохнула я.

Руки и ноги тряслись от пережитого стресса. Смерть была так близко… Мысль, что мучения уже окончились, наполняла каждую клеточку тела блаженством.

– Ребята, с меня обед Мань Хань Цюань Си[9], если буду в состоянии его приготовить. Но ради вас – готова на всё!

Переглянувшись с напарником, Глеб впервые широко улыбнулся, лёгким нажимом придержав дёрнувшегося было Матвея. Смеющийся, как всегда, Сергей наклонился, вытер с моего лица кровь и выступившие от эмоционального перенапряжения слёзы. Протянул руку, помогая подняться.

– Лейка, тебе никто не говорил, что ты – классная телка? Не баба – молоток!

– Да какой я молоток, так – киянка… – наконец-то расслабившись, я тоже от души рассмеялась. Над собственной нелепой шуткой. Глубоко и свободно вздохнув, поднялась с пола, опираясь на руку Серого.

В каждой голове есть своя тайна.

Чечено-ингушская поговорка

Воскресным зимним вечером в моей квартире собралась почти та же компания, что и в первый визит четы Мультивенко. Не хватало только губернатора, который должен был вскоре к нам присоединиться, и детей, все еще дружно доводивших до очередного инфаркта бабушку с дедушкой на Сумщине. Слава богу – у козлят всё нормально, звонила им утром. Три мучительных дня до этого, начиная с того ужасного четверга, мы с подругами снова и снова отвечали на вопросы следователей в милиции. Припоминали мельчайшие подробности всех событий. Даже в субботу следствие не оставило нас в покое.

Наталья Васильевна помогала мне накрывать на стол, расставляя заказанную в ресторане еду. Мы тихонько переговаривались, а Андре с Надин спорили – строили и опровергали разные версии: Анька с задором, почувствовав просыпающийся в ней талант комиссара Мегрэ, Надька – вяло, всё более налегая на коньяк. Художница до сих пор не могла переварить до конца новость о том, что спала с маньяком-убийцей.

В принципе Наташа успела уже просветить меня, рассказав по секрету обо всем. В том числе и о том, как она переживала за меня, как умоляла мужа отменить операцию «Иуда». Но в ней было задействовано столько специалистов, что Александр Владимирович не мог дать «задний ход», ведь расследование деяний преступной группы, в состав которой входили высшие чиновники Питера, вступило в решающую фазу.

Главный чиновник города задерживался, предупредив Наталью по телефону.

Когда наконец губернатор приехал, мы уже успели незаметно для себя значительно поубавить угощение. И Александр Владимирович, отпустив охрану, весело посмеивался, наблюдая за моими судорожными попытками хоть как-то привести стол в порядок.

– Я не голоден, дочка. А вот коньячку пару бокалов пропустил бы. – Мультивенко посмотрел на жену, и Наталья, вздохнув, как-то особенно тепло улыбнулась мужу:

– Саш, сам знаешь, потом давление скакать будет. Но ты уже большой мальчик, тебе виднее.

«А ведь они до сих пор любят друг друга», – подумала я, глядя на пожилую чету. Надо же, столько испытали эти двое, а не озлобились, не скурвились. Ни деньги, ни власть, ни горе их не сломили.

Мне очень импонировала манера Мультивенко говорить – с лёгкими шутливыми нотками при полной серьёзности лица. Только морщинки у глаз выдавали затаённую грусть и боль.

Надька быстро плеснула из пузатой бутылки в бокал, протянула его губернатору. Мы, резко замолчав, смотрели, как Александр Владимирович неторопливо согревает коньяк в руках, затем делает круговое движение бокалом у носа.

– Саша, не томи девочек, имей совесть! – Наталья смотрела на мужа, как мать на подросшего сына. С улыбкой, но в то же время с лёгкой тревогой, желанием защитить. – Мы и так тебя заждались. Рассказывай давай!

Неторопливо глотнув коньяка и покатав его во рту, Мультивенко вдруг изобразил гримасу притворного изумления:

– Нат, можно подумать, ты ещё не всё успела выболтать Лии. Конечно же по величайшему секрету. – Губернатор, хитро ухмыльнувшись, посмотрел на нас.

Я, покраснев, опустила глаза.

– Лиюшка, не слушай его. Он всегда такой. Важная птица, высокий полёт! – Наталья Васильевна подмигнула мне. – Саш, мне ведь тоже многое непонятно.

– Да, история непростая, – Мультивенко глотнул ещё немного коньяку. – Про обычную человеческую жадность и нечеловеческую подлость.

Мы с подругами почти перестали дышать, внимая каждому слову Мультивенко.

– Началось всё больше года назад с моей просьбы к сыну… – Голос Александра Владимировича дрогнул. – Стас, где бы ты ни был, пусть тебе будет хорошо, сынок… Я так перед тобой виноват…

Наталья ободряюще сжала руку мужа.

Богов предают апостолы!

Владимир Колечицкий