Делаю глубокий вдох и прохожу через величественный Розовый читальный зал, освещенный люстрами и маленькими настольными лампами. Вдоль всего зала тянутся элегантные арки окон, а потолок – настоящее произведение искусства, с фресками и лепниной. Посреди всего этого старинного великолепия стоят компьютеры, доступные любому обладателю читательского билета.

Ранним утром я вышла из метро, нашла магазин электроники, открывшийся уже в семь, и купила новую зарядку для телефона. Потом зашла в закусочную, попросила, чтобы мне дали место возле розетки, и заказала кофе и яичницу. Дожидаясь, пока загорится экран телефона, я задремала и проснулась оттого, что у меня резко упала голова. Я не спала с тех пор, как вырубилась на пару часов в отеле позапрошлой ночью.

Переутомление отупляет; когда официантка уронила тарелку на пол и та разбилась, я даже не дернулась. Тело отяжелело и плохо слушается, и приходится постоянно моргать, чтобы прочистить зрение.

Выпив чашку черного кофе, я прослушала единственное сообщение, пришедшее за ночь.

Голос детектива Уильямс прозвучал еще жестче обычного: «Шэй, вы где? Нам нужно, чтобы вы пришли. Перезвоните, как только получите это сообщение».

Она звонила – я видела два пропущенных вызова. Ей очень нужно со мной связаться. Когда она сказала, что я должна зайти, это прозвучало как приказ.

Не знаю, что сделали сестры Мур и Валери после ухода из моей квартиры, но они могли предпринять что-нибудь еще, чтобы усугубить мою предполагае– мую вину. Может, им удалось повлиять на детектива Уильямс. Как они недавно повлияли на Джоди и Шона.

На меня накатывает приступ дурноты – я понимаю, что действительно могу попасть за решетку.

Боюсь, что полиция отследит меня по новому телефону, ведь у детектива Уильямс теперь есть мой номер. Поэтому стараюсь держать его выключенным. Но мне нужно продолжить расследование, и поэтому я здесь, в публичной библиотеке.

Сажусь за компьютер и опускаю пальцы на клавиатуру. Какое облегчение – больше не нужно всматриваться в крошечный экран. Первым делом ввожу в поисковик имя матери Джеймса, Сисси Андерс. Номер телефона удается обнаружить не сразу, но в итоге я нахожу его на «Фейсбуке». Номер его бывшей жены, Тессы, есть в открытом доступе, и на всякий случай его я тоже записываю, хотя сомневаюсь, что она много знает о жизни Джеймса в Нью-Йорке. Несложно отыскать и контакты новой фирмы Джеймса, его домашний адрес в Моссли и контакты управляющей компании его дома на 91-й Восточной улице.

Пожилая дама с висящими на шее очками для чтения и стопкой учебников садится на соседнее место. Рефлективно бросаю взгляд на ее лицо, потом возвращаюсь к именам, найденным на странице с соболезнованиями на сайте похоронного бюро. Ввожу в поиск «Харрис», «Моссли» и «директор». Мгновенное попадание: Подготовительная Академия Моссли. На сайте этой школы Харрис Дрейер значится как бывший директор. Наверное, сейчас он уже на пенсии.

Продолжаю поиски. Белинду Андерс отыскать не удается – это снижает вероятность, что она родственница Джеймса. Зато я нахожу Чендлера Фергюсона, который теперь работает агентом по недвижимости в Моссли. Возможно, он никогда толком не покидал родного города, как и Джеймс. Отмечаю в своей Книге Данных имя Чендлера звездочкой; они могли быть близкими друзьями.

Смотрю на таймер и вижу, что осталось всего четыре минуты – потом компьютер заблокирует меня, чтобы я освободила систему для других пользователей. Я совсем забыла про лимит в сорок пять минут. Но, возможно, пока этого достаточно.

Теперь я хотя бы могу начать делать звонки.

Собираю вещи и иду в уборную. Я не меняла одежду уже несколько дней, и кажется, что ко мне прилипла вся грязь метро. Захожу в кабинку, запираюсь и стягиваю через голову толстовку. Начинаю расстегивать джинсы и вдруг слышу стук каблуков.

Кто-то стоит в нескольких шагах от моей кабинки, повернувшись спиной. Я вижу туфли из крокодиловой кожи, изящные стопы, тонкие лодыжки…

Сердце бешено колотится.

Над раковиной начинает течь вода.

Как можно тише я наклоняюсь вперед и смотрю сквозь дверную щель. Приталенное пальто, короткие светлые волосы… Я мельком вижу лицо девушки, когда она выключает воду и вытирает руки, глядя на себя в зеркало.

Незнакомое лицо.

Выдыхаю, когда она, цокая каблуками, выходит из туалета.

Мои ноги дрожат и подкашиваются – когда я поочередно поднимаю каждую из них, чтобы снять джинсы, мне приходится держаться за стену, чтобы не упасть.

Сворачиваю грязные вещи и запихиваю в сумку, а потом переодеваюсь в чистую одежду. Выхожу и включаю воду, чтобы прополоскать рот. Умываю холодной водой лицо и протираю стекла очков.

Бросаю взгляд на собственное отражение в зеркале и быстро отворачиваюсь. Волосы уже немного грязные и висят неопрятными прядями, а кожа землистого цвета.

Выхожу из библиотеки и начинаю идти, радуясь, что на мне теплая куртка. Тело кажется тяжелым и слегка неуклюжим; приходится моргать и трясти головой, чтобы не двоилось в глазах.

Мне отчаянно нужен отдых; тело и разум без этого долго не протянут. Моя концентрация почти на нуле, и на лицо все признаки глубокого недосыпа. После трех бессонных ночей у людей могут начать появляться галлюцинации. Я уже подбираюсь к этой точке.

Дохожу до Брайант-парка, нахожу пустую скамейку и начинаю обзвон.

Номер новой компании Джеймса отключен. Звоню бывшему однокурснику Джеймса, вместе с которым он начал свой бизнес по продаже спорттоваров, но тот никогда не слышал, чтобы Джеймс упоминал Кассандру или Джейн Мур или кого-то по имени Валери. Управляющий дома, в котором Джеймс снимал однокомнатную квартиру, сказал, что женщины с такими именами у них не проживают. Когда я звоню в агентство недвижимости в Моссли и прошу соединить меня с Чендлером Фергюсоном – моей самой многообещающей зацепкой, – меня перенаправляют на голосовую почту. Пока я оставляю ему сообщение, телефон начинает вибрировать от входящего звонка.

Это опять детектив Уильямс.

Я не отвечаю.

Вместо этого я выключаю телефон на несколько минут, выхожу из парка и прохожу несколько кварталов до автобусной остановки. Сажусь на скамейку и снова включаю телефон. Набираю номер бывшей жены Джеймса, Тессы. Она не отвечает, и я кладу трубку.

Потом я звоню матери Джеймса, Сисси Андерс.

Она берет трубку со второго гудка.

Я начинаю рассказывать заранее продуманную историю – что я училась с Джеймсом в одной школе и мы, выпускники, хотим почтить его память небольшой церемонией.

Мне становится нехорошо от собственной лжи. До боли сжимается желудок. Это даже хуже, чем когда я украла кулон Джейн у матери Аманды.

Когда миссис Андерс узнает, что никакой церемонии не планируется, это еще сильнее растревожит ее раны. Но может, она простит меня, если я смогу выяснить, кто убил ее сына.