* * *

В этот день она впервые разочаровала детей – они еще не видели будущую мачеху такой угрюмой и замкнутой. Марина почти не обращала на них внимания, порой не слышала вопросов и так явно забывала о девочках, что те в конце концов не на шутку обиделись. Развлекательная программа была отменена полностью – после затянувшегося скучного обеда Банницкий усадил Марину с детьми в машину и велел шоферу отвезти их домой.

– Езжай осторожнее! – приказал он напоследок, склоняясь к окошку и тревожно оглядывая Марину. – В аптеку сама заедешь или мне заскочить после работы?

Она только слабо отмахнулась. Тесты были куплены, когда они были еще в центре и скучали в пробках, но Марина и так могла бы сказать, какой результат ожидает увидеть. Дурнота не проходила – она становилась то сильнее, то слабее, но была всегда рядом и настолько не походила на обычное отравление, что женщина готова была держать пари против самой себя, что это токсикоз.

В своей правоте она убедилась через два часа, когда они добрались наконец до дома. Угрюмые девочки, не попрощавшись, исчезли где-то в парке, Марина поднялась к себе, разделась, заперлась в ванной и первым делом опробовала тест. Затем второй. Держа обе полоски на ладони, прошла в комнату, уселась на постель и некоторое время смотрела на них, словно ожидая, что две четкие полоски на каждой вдруг превратятся в одну.

В сумке, брошенной на пол у двери, зазвонил мобильный телефон. «Это Миша. Вычислил, что мы уже вернулись, желает знать результат. Надо ему сказать… Как он будет счастлив! Мы никогда не говорили о будущем ребенке, но сегодня у него были такие глаза там, в ресторане… Я должна быть рада, это просто грех – сидеть вот так, будто тебя расшибло параличом, когда известно, что…» Она нехотя сползла с кровати, в одной комбинации, босиком пересекла комнату и вынула упорно звонивший телефон. Это был не Банницкий.

– Объясните мне, пожалуйста, что происходит? – раздраженно закричал на нее высокий женский голос, который она даже сразу не узнала, хотя слышала сегодня в третий раз. – Это что – такая тонкая издевка?! Они играют со мной, как с девочкой?!

– Погодите, это вы? – с трудом перебила ее Марина, отводя трубку от уха – крик ее оглушил. – Кстати, как вас по-настоящему зовут?

– Ася! – рявкнула та, и это мирное домашнее имя очень не вязалось с боевым настроем его обладательницы. – Чего добивается Михаил Юрьевич?! Или нужно устроить очную ставку между ним и Генрихом?! Тот говорит, что никаких указаний насчет денег для меня у него нет, и предлагает катиться к чертовой матери!

Теперь женщина чуть не плакала – было слышно, как она задыхается от жгучей обиды. Марина присела на край кровати. Взгляд упал на тест-полоски, лежавшие на подушке, и она быстро прикрыла их рукой – сейчас ей было невмоготу их видеть. Ася рыдающим голосом сообщила, что психиатр вел себя попросту нагло – заявил, что нечего им угрожать, что никакого письменного договора заключено не было, и если ей вздумается пойти в милицию и рассказать свою дикую историю…

– То в ней нет никакого состава преступления! – всхлипнула она. – Пять лет! Пять лет моей жизни псу под хвост! Он говорит – нечего угрожать разоблачением, Ксению никто не убивал, она сама погибла, и это подтвердила экспертиза. Все остальное – мой больной бред, и я легко могу закончить свои дни в… – тут она начала задыхаться от рыданий, – психушке, а это ужас, ужас!

– Погодите, он что – вам угрожал? – перебила ее истерику Марина. – Так вот и сказал – в психушке?

– Да! – заходилась та. – А мои деньги?!

– Тише, прошу вас! – Марина приложила руку к пылающему лбу – ее снова начинало сильно мутить. – Сколько они вам обещали?

– Сперва, когда мы договаривались, я согласилась брать по пятьсот долларов в месяц, а потом поняла, что этого мало, и удвоила цену… Хотя и этого, конечно, мало. С них надо было брать втрое, впятеро больше! – с ненавистью прошипела Ася. – Сейчас набежало пятьдесят пять тысяч долларов! Это же копейки для Банницкого! У него одна машина стоит в два раза дороже! А квартира в Москве, на Патриарших прудах, – как вам это покажется?! Я все знаю! А этот проклятый дом?! А…

– Я не понимаю, почему он отказывается платить, если в самом деле должен, – недоуменно произнесла Марина. – Насколько я знаю, дела у него в порядке. А вы ничего не путаете? Может, он уже положил для вас деньги на какой-нибудь счет?

Это невинное предположение вызвало новый всплеск истерики – Ася просто билась в конвульсиях, судя по звукам, которые вырывались из трубки. Марина поспешила ее успокоить, заверив, что теперь разобраться в этом деле для нее – вопрос чести. Но…

– Мне бы хотелось иметь действительное подтверждение, что вы жили в этом доме пять лет и играли роль Ксении Банницкой. Только, ради Бога, отнеситесь к моей просьбе спокойно – я впервые вас вижу и имею право кое-что проверить.

– А как вы проверите? – насморочным голосом поинтересовалась ее собеседница.

– Очень просто. – К тому моменту Марина успела все обдумать. – Если вы служили тут, вы должны знать, что к вам была нанята женщина… Компаньонка. Вы ее помните?

– Наташу-то? Конечно. – Ася заговорила неожиданно теплым, растроганным голосом. – Вы хотите нас свести?

И когда Марина подтвердила, что именно таковы ее намерения, решительно заявила, что ничего не получится.

– Отчего же? – поинтересовалась Марина, с замирающим сердцем предчувствуя отговорки, которые разоблачат наконец мошенницу. Однако ответ прозвучал вполне веско:

– Если я свяжусь с кем-то, с кем контактировала эти пять лет, не получу ни гроша. Таково условие.

– А сейчас вы хоть грош получили? Даю слово – как только буду уверена, что вы требуете своих денег справедливо, – вы их получите. Я лично ручаюсь! Мне он заплатит.

Этот аргумент произвел глубокое впечатление на Асю, и, чуть-чуть поразмыслив, она согласилась на встречу с бывшей компаньонкой.

– Но с условием! – предупредила она. – Чтобы ни Михаил Юрьевич, ни Генрих даже рядом не сидели и ничего об этом не знали! Я их боюсь!

– Почему? – Марина встала с постели и, подойдя к окну, выглянула наружу – ей послышались в парке детские голоса. – По-моему, дело простое. Генрих Петрович должен был передать вам деньги? Михаил Юрьевич сказал вам, что рассчитался с ним, так? Все ясно. Обыкновенное жульничество, мы с этим разберемся! Бояться нечего.

«Боже, я говорю так, будто верю ей! Но она согласилась на встречу с Натальей…» Поколебавшись, Ася заявила, что, в конце концов, ее дело маленькое – она хочет получить свои деньги и забыть о том, как жила последние годы. Дурно говорить о людях не в ее привычке, да и по договору она не имеет права что-либо разглашать. Однако…

– С тех пор, как погибла его жена, я спать не могу! – призналась актриса. – Об этом речи не было, я вообще не знала, чем все кончится! Меня не предупреждали, а то бы я еще подняла цену!

– А по-вашему, кто-то знал, чем все кончится? – Марина отвела в сторону занавеску и смотрела на девочек, швырявших друг другу фрисби на лужайке перед домом, в опасной близости от окон. Они подпрыгивали, ловя расписную тарелку, и с резкими криками посылали ее друг другу, явно воображая себя профессиональными спортсменками. – Мы вернем ваши деньги, если они застряли у Генриха Петровича. С его стороны это непростительная наглость, но повторяю, бояться нечего. Утром вы что-то говорили о соучастии в убийстве…