Илья не вернулся домой и в эту ночь. Егомобильный, как всегда, был отключен, и я прекрасно понимала, что отключен онименно от меня, для того чтобы я не беспокоила ни Илью, ни Варю звонками сосвоими упреками и истериками. Я бродила по комнатам в каком-то забытьи,разговаривала по телефону с Натальей, которая убеждала меня в том, что я должнаждать, потому что у Ильи временное помутнение рассудка. Он обязательноодумается, опомнится, приползет ко мне на коленях и будет просить, вернее, дажевымаливать прощение. А еще она обещала приехать к нему на работу и попытаться сним поговорить. Я внимательно ее слушала и понимала, что из этого разговора неполучится ничего хорошего. А затем я уставала от постоянного Наташкиного щебетания,клала трубку, и ходила на балкон, и смотрела на дождь, который лил и лил.

Я перестала ходить на работу, отгородилась отвнешнего мира, кашляла, металась по постели то от жара, то от озноба, лежала накровати, ничего не ела и сбросила за последние дни килограммов десять. И япостоянно ждала Илью, стараясь побороть угнетающее чувство неизвестности.

Где-то через неделю Илья действительнообъявился. Он вошел в свой дом как ни в чем не бывало.

Поцеловал мой вспотевший лоб, снял пиджак,повесил его на стул и, посмотрев на меня обеспокоенно, тихо спросил:

– У тебя температура?

– Да, – с трудом прохрипела я ипочувствовала, как защемило и сжалось мое сердце.

Он ничего не объяснял, ни в чем не оправдывался,не чувствовал себя виноватым, а вошел в дом так, будто вышел из него толькосегодня утром. Словно и не было этих страшных десяти дней, за которые яподурнела, неимоверно похудела, измучилась, заболев ангиной, и постарела нанесколько лет.

– Где ты простыла?

– На крыльце.

– Ты что, забыла надеть тапочки?

– Забыла.

– Ты стояла босиком?

– Да.

– Светлана, в твоем возрасте пора бы ужезнать о том, что на улице может быть очень холодно. Когда выходишь на крыльцо,нужно не забывать надевать тапочки. Кстати, зачем ты так долго стояла накрыльце? Ждала меня? – В последнем вопросе Ильи послышалось какое-тотщеславие, а может быть, даже усмешка.

– Я смотрела на дождь.

Мне вдруг захотелось впасть в истерику,закатить скандал, бросить в мужа тарелкой или просто упасть на пол и начатьизвиваться в судорогах. Но я понимала, что моя слабость еще больше разозлитИлью, потому что сейчас передо мной стоял не Илья, а лишь его тело, потому чтоего душа была не со мной. Она была совсем в другом месте. В том месте, где егождала Варвара.

– Может, тебе чая горячегосделать? – равнодушно бросил супруг и снял с себя галстук.

– Спасибо. Не нужно.

– А ты врача вызывала? Горишь вся.

– Не нужно врача. Я справлюсь.

– Смотри, с ангиной шутить нельзя.

В голосе Ильи были холодность, отчуждение, елезаметное раздражение, а еще от него пахло духами. Едкими, резкими женскимидухами, от которых у меня защекотало в носу и заслезились глаза.

Такими духами может надушиться женщина,которая хочет бросить какой-то вызов, обратить на себя внимание.

– Духи – коллекция прошлого сезона.

– Ты о чем? – не понял меня муж.

– Я говорю, что духи очень резкие. Головакружится. Смелые чересчур.

– Какие духи?

– Которыми ты пахнешь.

– Не понимаю, о чем ты.

– Я говорю, что этот запах был принят наура в прошлом году, но затем все быстро в нем разочаровались. Он длямолоденьких девушек, которые хотят заявить о себе. Прямо нос режет. Я бы такимив жизни не стала пользоваться.

– Дорогая, у тебя бред от высокойтемпературы.

– У меня не бред. Зачем она так сильно душится?Я же и так знаю, что она есть. Зачем напоминать мне об этом?

– Дорогая, ты бредишь.

Илья вышел из комнаты и вернулся уже вдомашнем халате. А я сразу отметила про себя: мой муж настолько от меняотдалился, что уже раздевается в другой комнате. Да и спать он конечно же ляжетв другой комнате. Оно и понятно, ведь он любит Варвару.

– Илья, зачем ты пришел? – Я несмогла сдержать слезы.

– Как «зачем»? Я пришел, потому что этомой дом.

– Я думала, ты останешься у Вари.

– Светлана, у тебя высокая температура.Ты бредишь. Почему я должен оставаться у секретаря, если у меня есть свой дом?

– Но ведь ты столько времениотсутствовал…

– Я уже объяснял тебе, что я занимаюочень большую должность и соответственно зарабатываю очень большие деньги. Длятого чтобы руководить крупной компанией, я обязан все свое время посвящатьработе. В первую очередь я женат на своей работе, а потом уже на тебе.

– А на Варе?

– А при чем тут Варя? Варя на меняработает, и я ей плачу.

– Но ведь ты ее уволил.

– Дорогая, кто управляет компанией? Тыили я? Я еще раз напоминаю тебе, что я глава компании и что я волен делать все,что хочу. Захотел – взял, захотел – уволил. Захотел – взял еще раз!

Услышав, что Илья поднял голос до крика,находясь в крайне раздраженном состоянии, я вдруг подумала, что мне оченьтяжело будет вызвать его на откровенность, потому что он все равно на нее непойдет. И если я не прекращу упреки, то он просто оденется и уйдет. И я вновьостанусь одна. Я была настолько опустошена, разбита и уничтожена, что бояласьэтого, как проказы. Илья вел себя так, словно он опять на работе, что он можетуделить мне от силы пять минут, потому что ему некогда со мной разговаривать.Да по большому счету с некоторых пор и не о чем.

– Светлана, я лягу в другой комнате. Яочень устал. Мне хочется хорошенько выспаться. Да к тому же ты болеешь. Тебенужен покой. А если ты меня заразишь, то и я слягу, и все мои многочисленныедела встанут, а это чревато не самыми хорошими последствиями.

– Как знаешь. Ты ляжешь в другой комнате,потому что устал, или теперь мы всегда будем спать в разных комнатах?

– Света, какое это имеет значение? Внормальных семьях муж и жена всегда спят в разных комнатах. А в нашем доменесколько спален, мы с тобой не стеснены в условиях. Люди должны отдыхать другот друга, иначе они быстро выдохнутся и устанут быть вместе.

– Ты отдыхаешь от меня уже десять дней.

– Дела, что сделаешь…