Боевики расселись в два микроавтобуса, и те покатили по зеленой улице. Малыш, чтобы проверить свою догадку, пристроился вслед за ними.

Посредник знал, где искать дом Долгорукого, у него был адрес. Доверяясь своей памяти, он лишь изредка спрашивал дорогу. Не торопился. Человек, если он слишком спешит, невольно привлекает к себе внимание.

Постепенно люди, так или иначе связанные друг с другом, стягивались к одной точке. Их количество грозило создать критическую массу и вызвать цепную реакцию. Не хватало лишь одной стороны — милиции. Впрочем…

Морозову позвонил Юзовский и сам попросил о встрече. Голос у него был, как всегда, испуганный, и майор подумал, что тот станет просить у него защиты от обнаглевших рэкетиров, которые, подобно комарам, облепляли любое преуспевающее заведение и сосали, сосали из него зеленую кровь, не задумываясь о том, что крови жертве может не хватить и она может не дожить да следующего укуса.

Встреча была назначена на явочной квартире. На этот раз Юзовский не заставил себя ждать.

— Ну, что там у тебя? — спросил майор.

— Я вчера слышал, что ожидается большая разборка, — заторопился Юзовский. — Такая большая, какой в нашем городе до сих пор не было. Керим привез себе на подмогу людей откуда-то со стороны, и теперь они хотят дожать Долгорукого: или он уходит, или его убирают насильно.

— А что тебе до этого старого ворюги? — пожал плечами майор. — Пусть убирают, придет новый, ты встанешь к нему под крышу — какая разница?

Разница большая, — вступил в спровоцированную дискуссию Юзовский. — Долгорукий никогда не допустил бы в городе беспредела. А Кериму все равно. Представляете, что это такое — беспредел?

Морозов представлял. Для него лично это значило куда больше бессонных ночей, нагоняев от вышестоящего начальства, жалоб от горожан. Куда больше разбойных нападений, изнасилований, грабежей, трупов. И еще нашествие пришлых, которые летят на беспредел, как мухи на мед.

— Думаешь, старику не отбиться? — майор прикидывал в уме, как поступить, чтобы извлечь из ситуации максимум выгоды и для себя лично, и для своего отдела, и для города. — Сколько, по-твоему, у Долгорукого людей под ружьем? — Он сомневался, чтобы Юзовский располагал такой информацией, но, к его удивлению, тот назвал цифру, которая совпадала с милицейскими данными. — Человек около тридцати.

— Откуда ты знаешь? — вытаращился Морозов. — Ну, прямо Штирлиц!

— Просто не так давно, — объяснил Юзовский, — старик объявил для своих большой сбор, когда принимал у себя Керима, а казино обеспечивало им всем стол.

— Ну, если у него под ружьем три десятка человек, то вряд ли кому-нибудь удастся его свалить, — сказал Морозов. — Тридцать стволов даже моему отделу не под силу. Пришлось бы обращаться за помощью к спецвойскам.

— Вот и все, что я хотел сообщить, — сник Юзовский.

— И отлично сделал, что настоял на встрече, — подбодрил его майор. — Городу, ты прав, беспредел не нужен, лучше уж этот паук Долгорукий, чем то зло, которое грядет. Мы знаем, чего от него ожидать, а от этих новых… Они непредсказуемы.

Отпустив Юзовского, Морозов не торопился покинуть не значащуюся ни в каких домовых книгах квартиру. Здесь можно было спокойно поразмышлять. Никто не станет отвлекать звонками, вопросами, понуканиями. Майора волновал один вопрос: стоит ли вмешиваться? Следуя букве закона, он просто обязан был предотвратить стычку двух враждующих группировок, не дать им перестрелять друг друга. Но информация Юзовского была сугубо конфиденциальной, на бумаге она не фиксировалась. Других предупреждений, скажем, по 02, не поступало. И Морозов после некоторых раздумий решил придержать полученные сведения. Пусть постреляют. Тем легче ему будет взять тех, кто останется в живых. Только надо хорошенько подготовиться. Дело не в количестве людей, пяти машин ему вполне хватит. Надо установить место, затаиться где-нибудь рядом и нагрянуть после перестрелки, врубив, как Жуков под Берлином, сирены и фары. Взять с поличным — с оружием в руках — всех, кого только можно, чтобы не скоро в городе образовались новые преступные структуры, способные действовать организованно. А с одиночками тягаться — это уже проще…

Подготовку к операции Морозов начал тихо, лишних людей в подробности не посвящал. На время забросил все дела, висевшие на нем: потом наверстает. А в душе таил надежду, что возьмет в одном месте всех, кого они ищут.

Посредник не пренебрегал услугами городского транспорта: то на автобусе подъедет, то на трамвае. Но большую часть пути проделал пешком. Приглядывался к прохожим: надеялся случайно встретить того, ради кого приехал, — Малыша. Решил для себя: если встретит, то тут же, на улице, всадит ему пулю в голову. На последствия плевать. Пусть потом берут, если смогут.

* * *

Микроавтобусы двигались по городу со скоростью черепахи. Во-первых, водители, зная железное правило Слона, которое можно было бы сформулировать так: «Не пренебрегай мелочами, чтобы не залететь в большом», соблюдали все правила движения и ни разу не превысили скорости. Во-вторых, был час пик. Машин у народа в последнее время значительно прибавилось, а навык вождения у городских автолюбителей пока отставал, и они костерили друг друга на чем свет стоит.

— Может выйти и разнести ему заднее стекло? — встал один из парней Слона, когда из идущей впереди иномарки в их адрес послышался отборный мат.

— Не стоит, — усмехнулся Слон, — пусть матерится, может, у него в жизни это единственная радость.

Все засмеялись тяжеловесной шутке: они предчувствовали близкую схватку и нервное напряжение заставляло их веселиться не к месту.

«А ребята нервничают, — отметил про себя Керим. — Если они и в деле так психовать будут — хана. Перестреляют их, как куропаток».

Сам он с приближением решающих минут, наоборот, становился спокойнее, наливался холодной злобой, которая побеждала страх, наполняла мускулы силой, придавала решимости. Керим замечал: когда он в таком состоянии, ему любое море по колено, он никого не жалеет, но никого и не боится.

Долгорукий готовился к встрече гостей. Раскрыл настежь ворота, с усмешкой подумав, что на них не хватает только плаката: «Добро пожаловать!» Машину развернул, чтобы потом, если вдруг возникнет надобность, не терять времени. Огромный пес-волкодав с радостным поскуливанием бросился ему под ноги. Долгорукому стало жаль пса, ведь пристрелят, если не убрать его, не посадить на цепь. Бросится на гостей, а те не станут с ним церемониться.

Взял пса за ошейник, отвел в баню, налил ему воды и запер дверь. Пса он обезопасил, теперь можно было подумать и о себе.

Прошел в дом. Будь жива Кармен, на столе в гостиной уже стоял бы графинчик с водкой, тарелка с огурцами, с лимончиком, с грибочками.

А так вот приходится хозяйничать самому. Любил Долгорукий русскую водку и русскую закусь. Налил себе рюмочку, выпил, аппетитно хрустнул огурчиком, послал за ним вслед кусок хлеба с грибочком. Сразу почувствовал, как по жилам побежала горячая волна и все стало ему до фени.