– Пойдет.

– У нас…

– Ключи, – перебил его Адриан леденяще спокойным голосом и громко пустил ветра. Сжав губы, чтобы они не дрожали, он продолжил говорить с полузакрытыми глазами. Надо беречь силы, пока он не окажется рядом с унитазом. Через глаза, оказывается, уходит до тридцати процентов энергии. – Иначе придется вызывать специалистов по обеззараживанию особо опасных биологических отходов. То есть горы дерьма.

Всю ночь он провел между кроватью и туалетом. В итоге отрубился на полу в ванной, земля его уже не держала. Пил воду из-под крана и вновь растягивался на полу, в одной футболке и трусах. В голове крутилось: восполняй потерянную жидкость, не допускай появления жажды, обезвоживание – твой главный враг. Как в пустыне. Огонь, песок.

Но ночь прошла, а лучше не стало. Тогда он позвонил на стойку регистрации и попросил купить ему что-то от засора труб, вернее, от пищеварительного расстройства. А также от головы и тошноты.

– Только не «Пепто-Бисмол», – прорычал он в трубку.

В какой-то момент его разобрал смех. Его свалила кишечная инфекция! Что, если ему уже не полегчает? От поноса можно умереть?

Перед тем как смениться, ночной администратор оставил под его дверью пакет с таблетками, крекерами, бутылкой дистиллированной воды и сдачей с сотки, которую Адриан предусмотрительно просунул под дверь. Приняв сразу три капсулы, он завалился поверх покрывала.

В окно заглядывало зимнее солнце, когда Адриан, открыв глаза, понял, что его отпустило. Он лежал на спине, глядя на пятна света на потолке. Всю ночь он боролся с волнами, а теперь дрейфовал по морю спокойствия. Прислушивался к позабытому ощущению покоя в кишках. Будто ничего и не было; об обратном свидетельствовали пришедшие в негодность трусы.

Как там Захария? Ощущает недостаток веселья? Звонил ли Стив? А та блондинка? Приходил уже сантехник?

Запив крекеры водой, Адриан принял душ, оделся и покинул отель. Из багажника не доносилось ни звука.

Около шести вечера он съехал с шоссе номер 23 – на дорогу, тянущуюся мимо амбаров для сельхозтехники и ржавых почтовых ящиков.

Там он наконец смог заглянуть в багажник.

Захария не просыпался, его лоб был холодным, губы пересохли.

Адриан огляделся.

Поля засыпал снег, из которого торчали сухие стебли – то, что осталось от урожая кукурузы. Зернохранилища напоминали те штуки с картин в доме художника. Если вбить «Дэниел Джозеф Митчелл» в поисковую строку, то одна из первых фотографий будет следующей: художник стоит на фоне трех «Стогов» в своей огромной пустой гостиной. Кому взбредет в голову нарисовать стога сена?

– Живописцу, вот кому. – Адриан уставился на брата художника. – Это импрессионизм.

Он бы не смог любоваться некрасивой картиной исключительно потому, что она стоит кучу денег. Впрочем, красота ничего не значит. Поэтому – пустой картиной. У Митчелла не было пустых работ, а вот у других художников, по мнению Адриана, их хватало. Взять, к примеру, абстрактный экспрессионизм. Все равно что таращиться в лужу крови.

Захлопнув крышку, Адриан помочился с обочины, глядя на зернохранилища и размышляя, что надо бы купить нейтрализатор запаха и распылить его внутри багажника.

* * *

Вместе с ним на заправке остановился внедорожник. Папочка, мамочка, на заднем сиденье – двое спящих детишек. Куда они направлялись? Дальше, на Верхний полуостров? Или через мост, на большую землю?

Ожидая, пока наполнится бак, Адриан наблюдал за женщиной: невысокая, темноволосая, бретельки бюстгальтера, заметные под бесшовной беговой кофтой. Он поймал ее взгляд. Брюнетка торопливо опустила голову, подошла к внедорожнику и что-то сказала своему мужу. Тот оглянулся и посмотрел на него – не предостерегающе или свирепо. Просто посмотрел, как смотрят на что-то не слишком приятное, вызывающее интерес вперемешку с недоумением.

Адриан потер ладонью щеку, будто наждачку. Не мешало бы побриться. Но проблема, конечно, была не в щетине, а в шрамах. В ярком сиянии фонарей он напоминал актера театра кабуки.

Выставив руки ладонями вперед, Адриан покачал головой, мол, без проблем. А сам подумал: «Молоденькие официантки раз, молоденькие официантки два, я с радостью поглядел бы, как ты пытаешься сделать вдох с ножом в горле, три».

Но трое – это ровно на два больше, чем можно с комфортом разместить в багажнике «Шевроле Каптива». Кроме того, он не должен опоздать на встречу.

Вытащив заправочный пистолет, Адриан закрыл пальцем одну ноздрю, высморкался и вернулся в машину, при этом пластик в салоне отозвался скрипом, который исчезнет после прогрева.

* * *

Он ехал через Ньюберри, по шоссе номер 2, вдоль заснеженных дюн побережья озера Мичиган. За бортом – шестнадцать градусов. Поток воздуха, дувший сверху вниз из печки, раскалил шнурки, но подошва ботинок оставалась ледяной.

* * *

По обе стороны дороги, отходившей от шоссе 123, стояла пехота столетних елей и кривых столбов линии электропередач с оборванными проводами. Выкрутив громкость до разумной, то есть максимальной, Адриан постукивал по рулевому колесу с четко контролируемой яростью. Музыка помогала ему прийти в продуктивное настроение. Он где-то читал о положительном влиянии тишины на нервную систему. Но разве тишина – не самый громкий звук? Музыка не бывает злой, но она может быть о зле. А тишина часто о зле.

Он вспомнил, как слушал эту песню, грохотавшую на бесконечном повторе: голый, в маске из корки крови, уверенный, что ослеп, зуд под коркой медленно сводит с ума. Сердце сжалось от воспоминаний. Тогда его донимали не столько неистовая мощь музыки и возможная слепота, сколько невозможность почесаться.

Разбитая дорога плавно превратилась в разбитую Главную улицу. Он проехал мимо нескольких нежилых домов и остановился возле здания с каменными ступенями. Дорога тянулась еще четверть мили и упиралась в деревья. Последний рубеж, конец цивилизации яблочных пирожков и системы автоматического полива. Дальше начиналась настоящая глушь, где не было электричества. Хотя что-то там все же было.

Адриан снял антибликовые очки с желтыми линзами и заушниками черепахового оттенка, погасил фары и вытащил ключ из замка зажигания. В ушах продолжало гудеть, и где-то там Хэтфилд все еще пел: «Поиск… найти и уничтожить». Некоторое время он сидел неподвижно. Потом, захватив фонарь, вышел на дорогу. Звук захлопнувшейся дверцы громом разнесся по округе. Удивительно, что навстречу ему тут же не вышли все, кто навсегда остался в этих лесах в разной степени разложения. Мир, где мертвые учат живых.

Луна висела над верхушками елей, готовая зажечь их, словно лучины. Звезды тлели в небе, как фальшфейеры белого огня. Такие звезды бывают только вдали городов. Например, в Тактояктуке, деревушке на берегу Северного Ледовитого океана.

Адриан приблизился к синей «Хонде Цивик». Рукавом смахнул