А. А. Вейде отправиться в Малую Россию для осмотра драгунского корпуса; дать указ генерал-адъютанту И. М. Полянскому о назначении в драгунский полк полковником[1026]; решить, какие формирования послать к бечевым работам, поскольку Урусов полк, который должен эти работы проводить, послан в Адмиралтейство[1027]. Особо стоит обратить внимание на первый пункт мемории. А. Д. Меншиков, которому было поручено отправиться в Малую Россию в 1720 г. для осмотра драгунских полков, пытался уговорить государя послать туда А. А. Вейде. Петр, согласно письму А. В. Макарова, не дал никаких комментариев по этому поводу[1028]. 29 июня 1719 г. А. Д. Меншиков писал Алексею Васильевичу, пытаясь с его помощью добиться собственных целей: «…и о том да изволите донести, зело б изрядно было, чтоб он, генерал, нынешним времянем туда съездил и, помянутой корпус осмотря, обстоятельной о всем репорт объявил, и что нужда требует, будет объявлять в Сенат. И в будущую зиму, аще бог изволит, я поеду и тако как оной корпус наилутчим будет снабжен присмотром, також и Его величество подлиной будет о нем всегда иметь репорт, и что Его величество о том укажет, прошу меня известна учинить»[1029]. В итоге просьбы князя не были удовлетворены. Ему следовало прибыть в Малую Россию и доносить оттуда о состоянии дел в Кабинет[1030].

А. Д. Меншиков уведомлял А. В. Макарова о своих передвижениях, встречах с гетманом И. И. Скоропадским и другими малороссийскими должностными лицами, о проводимых работах и проверках, расположении полков на винтер-квартиры[1031]. На протяжении долгих лет (а не только 1720 г.) князя особенно занимал вопрос назначения на должности полковых командиров в малороссийские регименты[1032]. В этом деле он снова просил содействия кабинет-секретаря, а также государыни Екатерины Алексеевны[1033]. Например, вернувшись в 1721 г. в Санкт-Петербург, А. Д. Меншиков писал А. В. Макарову о Д. Т. Чевкине: «…малоросийские здесь обыватели многие отсюды не отъежают и мешкают за тем, что непрестанно просят в Стародуб из великоросийских кого полковника. А понеже я просил Ее величества, всемилостивейшую государыню царицу о Даниле Чевкине, чтоб за ево службу и к тому делу достойного в Старадубовской полк полковником пожаловать, на что Ее величество всемилостивейше изволила обещать. Того ради извольте Ее величеству благовременно напаметствовать, чтоб изволила об нем, Чевкине, указ ысходатайствовать и ко мне на будущей почте прислать или кого иного изволила, о чем я писал и к господину Монсу, и о том меня, что изволят учинить, извольте уведомить»[1034].

Возвращение князя из Малой России также было связано с попыткой изменить решение Петра I. 24 августа 1720 г. А. Д. Меншиков сообщал А. В. Макарову о том, что государь указал ему после окончания всех работ в Малой России отправиться в Ригу пересматривать там корпус кавалерии [1035]. Подобное назначение князю совершенно не нравилось. Он хотел быстрее возвратиться в Санкт-Петербург и заняться урегулированием Почепского дела – в это время в столицу прибыла казацкая делегация с челобитной и письмами от И. И. Скоропадского, в которых содержались жалобы на Александра Даниловича. Алексей Васильевич отвечал А. Д. Меншикову, что он и государыня пытались повлиять на вердикт правителя, аргументируя тем, что князю необходимо вернуться в Санкт-Петербург ради проведения строительных работ на о. Котлин и других нужных дел. Но Петр I остался непреклонен[1036].

И А. Д. Меншиков, и А. В. Макаров были вовлечены в грандиозные строительные проекты на территории Санкт-Петербурга и Санкт-Петербургской губернии. Забота о создании и благоустройстве новой имперской столицы объединила различные управленческие институты (местного и общегосударственного значения) и по праву может считаться делом государственной важности. Как отмечал секретарь прусского посольства И. Г. Фоккеродт, Санкт-Петербург обязан своим видом только пристрастию Петра I и его горячему желанию сделать этот город великим и цветущим во всех отношениях[1037]. Столичный регион являлся своеобразным плацдармом для проведения масштабных реформ, а А. Д. Меншиков, занимавший должность генерал-губернатора, – проводником преобразований. Кабинет органом местной, санкт-петербургской, власти не был, к управлению городом имел опосредованное отношение, связывая должностных лиц и государя, контролируя проведение мероприятий, финансируя строительство и благоустройство. Например, А. Д. Меншиков и А. В. Макаров занимались созданием регулярного города на Васильевском острове.

Как правило, генерал-губернатор сообщал А. В. Макарову, а через него Петру I статистические данные о ходе строительства. Эти сведения с 1718 г. дополнялись и дублировались генерал-полицеймейстером А. М. Девиером, которому было поручено наблюдение за выполнением царских регламентаций[1038]. Кабинет, кроме того, спонсировал отдельные строительные мероприятия[1039]. 27 марта 1721 г. А. Д. Меншиков подал кабинет-секретарю письмо, в котором просил 20 000 рублей на год на строительство амбаров и погребов на Васильевском острове[1040]. 25 апреля А. В. Макаров уведомлял князя о том, что деньги будут выданы, и прилагал к письму указ государя К. Л. Чичерину[1041]. В целом взаимодействие А. В. Макарова и А. Д. Меншикова проходило по широкому кругу вопросов, касающихся управления Санкт-Петербургом, некоторые из которых выглядят весьма частными. Они обсуждали строительство шлюзов от Тосны до Волхова[1042]; отправку материалов для столичного строительства[1043]; продажу юфти[1044]; дьяков и подьячих, определенных к строительным работам[1045], и т. д.

Наиболее показательно сотрудничество кабинет-секретаря и генерал-губернатора прослеживается на примере строительства царских резиденций – в частности, Петергофского дворцово-паркового ансамбля. Согласно П. В. Петрову, первые дома на Поповой мызе – на территории будущего Петергофа – появились еще в 1704 г., в том числе «новый государев двор», упоминания о котором встречаются в корреспонденции Петра I и его соратников в течение 1704–1712 гг.[1046] Регулярное строительство было развернуто значительно позже, начиная с мая 1714 г., когда государь составил пункты о строительстве «маленьких по л ат» в Петергофе и дворца Монплезир. Архитектором Монплезира был назначен немец А. Шлютер. После смерти А. Шлютера его

функции перешли к скульптору И. Ф. Браунштейну, выполнявшему до этого обязанности чертежника. Постепенно стали проводиться работы по обустройству огорода в Верхнем саду, созданию Морского канала в Нижнем парке, строительству Верхних палат (будущего Большого дворца) и гротов Большого каскада, вырубке аллей и устройству каналов и т. д. По мнению П. В. Петрова, главной проблемой, тормозившей реализацию планов Петра I, было то, что И. Ф. Браунштейн не обладал достаточной квалификацией и не имел практики, тем более ему приходилось совмещать строительство в Петергофе с работами в Кронштадте, требовавшими не меньшего внимания[1047]. Поэтому 1716 г. стал решающим для Петергофа: именно тогда у государя появилась идея создать дворцово-парковый ансамбль, способный сравниться