были целы, пальцы, рога и хвост оставались на месте. Когда жрица положила ладонь на его лоб, бальзамировщик уже не отстранялся, равнодушно позволяя ей делать то, зачем она была приставлена к нему. Тело было измучено и радовалось минутам отдыха от боли. Но оно разрушалось, как и его храм… и вскоре должно было опустеть…

– Ты не помнишь, как очнулся перед этим?

Смутно он вспомнил лицо Великого Управителя, взгляд золотых глаз, пронзавших саму его суть. И пламя, полыхнувшее вдруг перед ним, придавшее сил как когда-то… Ужас накатил на него при мысли, что в полузабытьи он мог выдать то, что всеми силами желал скрыть. Перкау успокоил себя. Нет, выдать он не мог. Всю свою волю он направил не на то, чтобы сохранить гордость, а на то, чтобы защитить Хэфера. Боль не могла разрушить его настолько, чтобы кто-то смог подобраться к самому сокровенному. Он умрёт раньше, чем расскажет, – такова была цель…

– Не помню, – ответил Перкау чуть слышно. – Мне снился мой храм…

В глазах жрицы отразилось что-то вроде сочувствия, понимания. Но, возможно, он просто выдал желаемое за действительное, наложив образ из сна на неё…

– Господин Великий Управитель даровал тебе отдых. Прошу, подумай пока, как можешь помочь ему, – мягко сказала Таэху.

– Я уже рассказал ему всё, что имеет значение, – ответил бальзамировщик, закрывая глаза.

Помочь ему… Хатепер Эмхет и без того являл собой силу, способную сокрушить Хэфера. Но Великий Управитель хотя бы пока знал не всё и не был до конца готов ко встрече с царевичем.

Про себя Перкау снова повторил молитву о том, чтобы выстоять. Но на этот раз он обращался не только к Ануи, Стражу Порога.

* * *

Воздух, напоённый ароматами цветов, звенел голосами птиц и насекомых, шептался с ветвями плодовых деревьев, обильно даривших тень. Лучи заходящего солнца пробивались сквозь листву и ложились на землю причудливым узором, играя в ажурной тени на мощённых светлыми плитками дорожках.

Стол накрыли в беседке, в той части сада, куда выходили двери покоев Верховного Жреца. Молчаливые послушники поднесли свежеиспечённого хлеба и фруктов, наполнили чаши прохладным сладковатым вином, золотистым, точно мёд, и удалились.

Джети улыбнулся и поднял кубок:

– За тебя, старший царевич, и за то, чему уже давно пора было свершиться. Я бесконечно рад, мой друг.

– Благодарю.

Хатепер сделал глоток. Вино освежало, как родниковая вода, радовало оттенками вкуса, напоминало о щедром урожае. Поистине в распоряжении Таэху были не только одни из лучших виноградников Империи, но и все рецепты древности. Однако горечь от минувших событий примешивалась сейчас ко вкусу вина, как замутняла она все те редкие моменты радости, которые случались в последние месяцы. А перед внутренним взором старшего царевича представал зал в столичном храме Стража Порога и изувеченный пленник. Хатепер отчётливо помнил глаза, из тёмных ставшие сердоликовыми, подсвеченные изнутри тлеющим безумием.

– Я был бы рад, если бы сюда меня привело только желание отпраздновать с тобой моё неофициальное назначение, – вздохнул дипломат.

– Это я понимаю, – Джети отставил кубок, преломил хлеб и предложил часть гостю, как в старинном ритуале. – Для празднований у Великого Управителя времени подчас меньше, чем у самого Владыки, да будет он вечно жив, здоров и благополучен. Передай ему мои благодарности за дары для Обители.

– Безусловно, – кивнул Хатепер, принимая хлеб из рук Верховного Жреца.

Широкий браслет на его запястье чуть сместился, и взгляд Таэху упал на ожог.

– Сатехово Пламя, – произнёс он чуть удивлённо, не спрашивая – узнавая привкус энергий. – Где тебя нашло Сатехово Пламя, Хатепер?

– Мой пленник – мятежный бальзамировщик из северного храма… и жрец Владыки Каэмит, – вздохнул дипломат. – Я расскажу тебе всё, что успел узнать. Мне действительно нужна твоя помощь, Джети…

Таэху внимательно выслушал. Его взгляд потемнел, когда безмолвно он сопоставлял одно с другим, но жрец не перебивал и не задавал вопросов.

– Перкау – ученик Серкат. Он никогда не отрицал этого, с самой нашей первой встречи, – закончил Хатепер. – Какова вероятность, что именно он был тем магом, которого так страшился Павах?

– Это может сказать только сам Павах, и то нужно учитывать, что сознание его было искажено, – ответил Джети. – К тому же вовлечено было и фейское колдовство…

– Сочетание магии рэмейской и эльфийской в одном жреце – это сродни излюбленным в дальних провинциях сказкам про мумий, встающих из своих саркофагов, – покачал головой дипломат. – Я не скажу, что совсем уж невозможно… но маловероятно. Уверен, дело в том, что у Паваха от ужаса и пыток помутилось сознание. К тому же он не жрец и не маг. Мало ли что ему привиделось в том поместье? Их с Метдженом пытали эльфы. Наличие следа фейского колдовства понятно и объяснимо. Впрочем, ты сам расплетал тот губительный узор и знаешь всё лучше меня.

– Я не знаю, было ли это сотворено кем-то одним или многими, – вздохнул Таэху. – Я уже говорил Паваху, и повторю тебе: если бы у Него были такие жрецы – история Таур-Дуат писалась бы совсем иначе.

– И то верно.

– Если бы я знал, сколько учеников было у Серкат! И если бы знал, сколько из тех, кого она призвала, прошли последние ступени посвящения… Среди жрецов Таур-Дуат мало тех, кто решается повторить древний путь познания, пройти Посвящение в песках. Ещё меньше среди них тех, кто возвращается, а не погибает там. Таким Владыка Каэмит дарует часть Своего Знания. Но прежде всего они остаются жрецами своих Богов и предпочитают скрывать иной дар от остальных – по ряду причин. Таков мой племянник Нэбмераи. Прежде всего он – посвящённый воин Владычицы Таинств. Но он уходил в пески, когда желал узнать больше о себе…

Хатепер посмотрел на Джети с удивлением, но решил, что сейчас было не время упрекать жреца в недосказанности. Об Анирет и Нэбмераи они ещё успеют поговорить после. Сейчас он больше пытался понять Перкау.

– Ни один из них не прошёл того обучения, которое довелось получить Перкау. В остальном же, как я понимаю, этот твой бальзамировщик тоже считает себя прежде всего жрецом Стража Порога. Мне ничего неизвестно о тех, кто посвятил свою жизнь только Владыке Каэмит и жив до сих пор, – добавил Джети. – Серкат была первой жрицей Сатеха с момента уничтожения культа. И, насколько я знаю, последней. Но и она не успела воссоздать культ, прежде чем ушла на Запад, а лишь вернула Знание Сатеха в мир.

– И вы позволили этому случиться.

– Мы позволили, – спокойно согласился Таэху. – Ты знаешь, почему.

– Я обучался в Обители и видел Первых Владык, –